Болезные сказки
Шрифт:
Молодой, неопытный доктор сразу подумал об остром приступе вагинизма, который случается, например, у всяких собак, так что этих животных не расцепить. И, надеясь расслабить половую мускулатуру восточного гостя, вкатил ему четыре куба реланиума. Но это только затянуло совокупление, поскольку дело было все-таки в сапогах, а не в шляпке.
Старенький, уже на пенсии, доктор айболитовских лет, явился с ножницами и ловко разрезал приезжему голенища. Кавказский пленник возмутился и показал знаками, что сапоги были шиты на заказ и обошлись ему очень дорого. Козу он придерживал
При калитке в это время плакала и убивалась старушка, ибо то был ее серенький козлик, а не коза, тогда как насильник служил знамени с изображением волка и прибыл с диверсией.
Гордый кавказец заплатил за пятирублевые бахилы сотню фальшивых долларов, и это стало знаком временного примирения народов и животного мира.
Вспомнить Всё - 2
(1) - Это у меня уже было, не здесь и по другому случаю.
Арнольд Шварценеггер и Шерон, что ли, Стоун, вылетели на самую поверхность Марса. К спасительному, прозрачному куполу прильнули, расплющились изнутри любопытные лица.
Оба катились по насыпи, оба задыхались, у обоих выпучивались и вот уже начисто вылезали глаза. Но тут подоспело спасение, так что обоих вернули целыми и невредимыми, разве что чуть влюбленными.
– Я вспомнил!
– кричал Шварценеггер.
– Я уже был на Марсе!... Аэлита!
– метнулся он к спутнице.
– Лось!
– воскликнула Стоун, любуюсь поседевшими под марсианским солнцем волосами Лося. Они белели снежной белизной. В них напрашивались пальцы.
– Нет, - призадумался тот.
– Лось - губернатор русского Петербурга. До меня доходили слухи, что он Сохатый. Я... я губернатор штата Калифорния?
Подбежал дохтур будущего и вколол Шварценеггеру в шею новейший препарат.
– Вы болели, - радостно выдохнул дохтур.
– Но вы поправитесь! У нас на Марсе - замечательные врачи!
– Мой папа, - помрачнел Шварценеггер, - мой папа - фашист! Коммунистише Швайне!
Глаз, пострадавший во время падения на марсианский грунт, вылетел окончательно. Внутри горела красная лампочка.
– Я вспоминл Всё, - бесстрастно сказал Шварценеггер.
– Я киборг из светлого коммунистического будущего. Бойцы сопротивления послали меня уничтожить основоположника советского коммунизма. Они недовольны сложившимся строем. Они говорили, что вождь скрывается под хрустальным куполом...
Терминатор вскинул руки, превратившиеся в противотанковые орудия.
– Я вернулся, Ленин, - сказал он (присутствующие ничего не слышали о Железном Феликсе).
– Здесь нет вождя!
– закричали все хором.
– Вождь - на голубой планете!
– Нет, он здесь, где купол! Wrong!
Тут он приметил какого-то мелкого клерка и вправду с ленинским прищуром, да еще и с картавой бородкой клинышком, после чего пришел в нехарактерное для киборга исступление.
Под грохотом выстрелов продолжительными очередями Купол рухнул и похоронил тех кто был живее
Вопрос о какой-либо жизни на Марсе надолго сошел с повестки дня.
По поводу Хищника и Чужого, появившихся сразу же, словно из-под марса, Терминатор не получил никаких инструкций. Пославшие его земляне из Рая Ивана Ефремова считали, что страшнее кошки зверя нет.
А Терминатор вспомнил самое последнее - боевую считалку, которую ему разрешалось читать по причине победы, потому что он раньше был культуртрегером, что равноценно культуристу. И он без выражения проскрежетал:
| Шел по лесу Биоробот, Дергал длинный Биохобот, Вдруг защелкали реле, Стрелки прыгнули. Эге! |
Он ткнул пальцем в Хищника: тебе водить! Тот поклонился, и Терминатора не стало через секунду.
Памяти Зощенко
Рассказ абсолютно детский, для малышей ясельного возраста.
Один мужчина, уже немолодой и недавно женившийся в третий раз привычным гражданским браком, вдруг поднялся в полшестого, чтобы идти на завод, и упал.
Жена проснулась, смеется, а он лежит.
Попробовал встать - снова падает. Да-с.
И ни один ни в зуб ногой, что происходит.
– Мишенька, - забеспокоилась жена, - как же ты на работу пойдешь?
– Да уж теперь, - говорит Мишенька, - уже, наверно, никак не пойду. Вышел весь Мишенька, ноги не держат.
– Так надо же доктора вызвать, - испугалась третичная супруга, наблюдая за мишенькиными попытками: неудачными - встать, и успешными - ебнуться.
– А, зови, - Мише уже безразличны всякие доктора, он уж приготовился к ангелам, ибо был темен и сдуру на них рассчитывал.
Доктор приезжает, времени уже почти заводской гудок. Говорит:
– Ну-ка, сударь, встаньте!
Миша покорно встает и обрушивается всей массой на пружинное ложе.
– Понятно, - говорит доктор.
– Давно женато сожительствуете? Так-с. У него же две ноги в одну просунуты брючину. Дайте-ка мне телефон начальника его цеха.
Позвонил, а начальник, прослушав заводской гудок и гудя, по заводской традиции, ответно, сообщает:
– Так это не в первый раз. Штаны натянуть не умеет. Он бы с бабами так. Объявляю ему опоздание и прогул.
Миша слышит издалека, как начальник орет доктору, а гудка заводского давно не слыша, и говорит:
– Пусть погодит, я сейчас правильно одену.
Это он просто не знал, что "надену" правильно говорить.
Оделся, как положено, и уже не упал. Пошел, как все граждане ходят. Шатает его конечно, маленько.
– Да это со вчерашнего, - успокаивает доктора Миша.
– Само собой, - кивает доктор.
– Да еще у вас, вероятно, третичный сифилис с атаксией в ногах, раз вы хронически суете один орган сразу в два отверстия. Получите направление в КВД.
– И жене протягивает, такое же, - Вы тоже сходите. Есть основание для беспокойства. Третично замужем, говорите? И в брюки не заглянули? Зайдите, голубушка, советую. Уже, конечно, поздно, но витаминчиками подлечат.