Большая игра
Шрифт:
— У нас в армии один ротный был, — негромко сказал Чавдар, — очень он любил повторять, что человек не знает, кто принесет ему беду, а кто радость. Только все равно, имей доверие к человеку. Конечно, всяко бывает, могут тебя и обмануть. Раз обманет, два обманет, вот и узнаешь, какая ему цена.
Крум и Яни молчали. Полуденное солнце приятно пригревало после утреннего холодка.
— Я еще тогда вас понял, когда дал вам «пежо», — продолжал Чавдар. — Вот так, Крум Страшный и Яни-грек.
— Просто Яни, —
— Хорошо, пусть Яни, — согласился рослый брат Паскала, по-свойски сидя между мальчиками. — И просто Крум. Не Страшный. А это, — он со вздохом протянул тетрадку Круму, — заварил Паскал. Читай, читай! — добавил Чавдар, заметив нерешительность Крума. — Увидишь, что он придумал.
Крум раскрыл тетрадку. Первый лист был чист, следующая страница аккуратно разграфлена: порядковый номер, имя, фамилия, имя отца, класс, адрес, сумма, подпись. Столбиком следовали имена, у каждого старательно написано: «0,20 лева» — и подписи: одни четкие, разборчивые, другие — совсем непонятные закорючки.
«Членские взносы!» — сразу догадался Крум.
Как это бабушке удалось узнать все раньше их самих? И откуда, интересно, она знает мать Паскала и Чавдара? И почему у Чавдара оказалась тетрадка, в которой Паскал так тщательно отмечал, у кого он собирал «членские взносы»? Почему он заговорил об этом с Крумом и Яни?
— Здесь фамилии чавдарцев, у бабушек и дедушек которых братишка собирал взносы, — неохотно объяснил Чавдар. — Сорок два человека, по двадцать стотинок с каждого. И две стотинки из его личного бюджета. Всего восемь левов и сорок две стотинки.
Чавдар сунул руку в карман, достал полиэтиленовый мешочек с горсткой монет и протянул Круму. А отдельно достал совсем новенькую блестящую монетку в две стотинки.
— Эту отдельно. Без возврата. Я верю вам, — продолжал Чавдар. — Сделайте это вы, пожалуйста. Если я, взрослый человек, пойду по домам возвращать деньги, будет нехорошо. Лучше и без Паскала здесь обойтись. Как-нибудь в другой раз я вам объясню почему. Будем друзьями!
Пригревшиеся на ласковом солнце Крум и Яни молчали.
Как это часто бывает, самое запутанное на первый взгляд дело оказалось совсем простым, а самое легкое — запутанным.
Крум и Яни распределили адреса, каждому досталось по двадцать адресов, и спустя некоторое время после обеда — старые люди ведь любят днем полежать — мальчики отправились по домам возвращать стотинки, собранные Паскалом. Просить деньги всегда труднее, чем возвращать, хотя и здесь в некоторых случаях не обошлось без приключений: несколько бабушек и дедушек никак не могли вспомнить, о каких двадцати стотинках идет речь, о каком таком членском взносе. Долго качали они головами вслед Круму и Яни: не иначе, к пенсии прибавка вышла.
Крум и Яни с честью
— Возвращать легко, — облегченно вздохнул Яни. — И как только Паскалу удалось вытянуть стотинки у этих дедов и бабок? Они и имени-то своего порой не помнят.
— Всё вернули, — облегченно вздохнул Крум, радуясь, что в кармане остались только две блестящие монетки — из личного бюджета Паскала.
Ни один из сорока двух адресов не принадлежал ученикам из Здравкиного класса. Значит, Паскал предусмотрительно собирал деньги у ребят из других классов. Из чего, естественно, вытекал вопрос: как он узнал эти адреса? И почему остановил на них свой выбор? Чтобы его не разоблачили? Значит, понимал, что поступает не лучшим образом, и принял меры предосторожности…
Вот так и бывает… Не возникают ли при всякой решенной задаче новые, еще более неожиданные и трудные для решения условия? Наверно, это и есть поиск истины.
Вот, например, целое утро ни бабушка, ни Здравка не выходили из дому, ожидая товарища отца. Что тут особенного? Но он так и не пришел. Уж, казалось бы, чего проще: передай Здравке подарок — и дело с концом. Не тут-то было. Дел, наверное, по горло. А Здравка от нетерпения не могла усидеть на месте. Даже не поела как следует.
— Как же так… Как же так… Только портят человеку праздник!
Какой праздник, кто его портит, какому человеку — во все это Крум и бабушка вникать не стали.
— Ну что ты, что ты, успокойся! — утешала бабушка Здравку.
Но Здравка ее и слушать не хотела.
Вот и выходит: первый и вроде самый легкий пункт плана Крума все еще не выполнен.
И стоит ли говорить с Паскалом о «членских взносах», тоже пока не решено. Чавдар свое мнение на этот счет не высказал.
— Смотри-ка! — Яни замедлил шаг и взглянул на часы.
Крум повернул голову в сторону горбатого мостика.
Здравка и Паскал шли из школы. Она в белом фартуке с белыми бантами в коротких косичках, Паскал в белой рубашке, под которую в прохладные дни надевал светлый джемпер. Что-то рано возвращаются они сегодня. Какого-нибудь урока не было?
Крум посмотрел на часы. Как раз одного урока!
Но почему тогда ни на улице, ни на дороге к мостику не видно других одноклассников Здравки и Паскала? И почему у Здравки так пылают щеки? Прямо огнем горят!
— Что случилось? — Крум поспешил навстречу сестре.
Здравка отвернулась, гордо вздернула подбородок, но Крум заметил: глаза ее гневно сверкнули.
— Что случилось? — встревоженно повторил Крум, обращаясь на этот раз к Паскалу.
Яни почувствовал тревогу в голосе друга и остановился.