Большая кровь

Захаревич Сергей

В свое время я самостоятельно обнаружил данное обстоятельство, а позже «сверился» с Жуковым и удостоверился, что мои логические выкладки были верными. Георгий Константинович был совершенно прав. О чем говорил маршал? Поясню.

С первых дней войны Вермахт использовал одну и ту же стратегию: главный удар наносили танковые группы, а фланги этих групп надежно прикрывались полевыми армиями. Так было под Белостоком, так было под Смоленском, так было под Киевом — танковые группы бьют, полевые армии прикрывают их фланги и закрепляют за собой занятую территорию.

Так же было и под Брянском и Вязьмой осенью 1941 года и это было оправданно. Но

вот с прорывом Можайской линии обороны и выходом немцев на ближние подступы к столице ситуация изменилась. Теперь речь шла о штурме хорошо укрепленного города, а кому же штурмовать крепость, как не пехоте и артиллери и? Но командование группы армий «Центр» сменить мотив заезженной пластинки не пожелало и вновь повторило тот же самый прием. Начиная в середине ноября решающий штурм Москвы оно опять сделало ставку на свои танковые группы (совсем не предназначенные для лобовых штурмов укрепленных полос), а полевые армии (9-ю и 2-ю) привычно вывело на фланги группировок, фактически оставив их вне основных районов боевых действий. 4-я же полевая армия и 4-я танковая группа, после взятия Малоярославца и Калуги, вообще не были использованы должным образом: вместо того чтобы усилить этими войсками одно из важнейших направлений, их оставили в центре фронта без какой-либо вразумительной задачи.

2-я танковая группа Гудериана, ранее действовавшая на самых опасных для советских войск направлениях, была заброшена, как мы помним, под Киев, и свой заход на Москву 30 сентября 1941 года вынуждена была начинать аж из района Шостки (на Украине). Отмахав более 300 километров, «быстроходный Гейнц» в районе Тулы остался совсем без прикрытия с флангов — содействующая ему 2-я полевая армия Шмидта и без того уже растянула свой фронт почти на 200 км, от реки Сейм на юге до города Ефремов на севере, и обеспечивать танки Гудериана не имела физической возможности. 2-ю танковую группу в районе Стали-ногорска (Новомосковска) со всех сторон обступили советские войска — 50-я и 49-я армии в районе Тулы и Каширы, воссозданная 10-я армия — в районе Михайлова и Рязани, 3-я и 61-я резервная армии угрожали коммуникациям с юга, со стороны Дона. В таких условиях на данном направлении ни о каком наступлении на Москву речи и быть не могло, и 2-я танковая группа перешла к обороне.

Командование группы армий «Центр» по тем или иным причинам не пожелало произвести перегруппировку, вывести свои танковые части во второй эшелон, а главный удар нанести полевыми армиями, пехотой и артиллерией. В результате вконец «измочаленные», потерявшие от различных причин основную массу своих танков, а вместе с ними — и свою силу, механизированные соединения Вермахта вынуждены были штурмовать укрепленные позиции советской пехоты, хотя главной их задачей являлись маневренные действия, а не фронтальные удары в лоб.

Жуков прав — немецкие механизированные соединения потеряли пробивную силу и не могли продолжать наступление. Производить же перегруппировку измотанных частей в декабре было уже поздно. Это, хоть и с опозданием, осознал и фюрер — 8 декабря он отдал приказ о прекращении наступления и об отводе войск на оборонительные рубежи.

То, что немцы выдохлись и наступил психологический момент для начала контрудара, командование Западного фронта и Генштаб РККА определили верно, но это еще не означало, что опрокинуть противника удастся легко. Наступление, начатое 5—

6 декабря войсками Калининского и Западного фронтов, сразу же застопорилось — ни на одном направлении добиться продвижения не удалось.

«В первый день наступления войска Калининского фронта вклинились в передний край обороны противника, но опрокинуть врага не смогли. Лишь после десятидневных (курсив

мой. — С.З.) упорных боев и изменения тактики наступления войска фронта начали продвигаться вперед» (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Том 2, с. 44).

В сложившейся ситуации очень заманчи во было не дать противнику организованно отойти и закрепиться и на его плечах ворваться, ну например, в Белоруссию. Однако неповоротливая масса РККА с такими же неповоротливыми военачальниками оказалась неспособной гибко реагировать на выгодно складывающуюся ситуацию. Отдельным советским армиям удалось продвинуться относительно далеко, в основном же продвижение оказалось незначительным. Вместо того чтобы обтекать оборонительные районы немцев по флангам (на тот момент у группы армий «Центр» не существовало сплошного оборонительного фронта) и развивать наступление вглубь, советские войска (тоже крайне измотанные) теряли последние силы, пытаясь лбом пробить именно эти районы, вместо того что бы просто их обойти. Вермахт так и остался под Москвой. Фронт стабилизировался в основном налинии Ржев — Гжатск — Мценск.

Потери. Вермахт за все время проведения операции (с конца сентября по конец декабря) потерял около полумиллиона человек, из которых4/5 пришлось на раненых и заболевших (обмороженных). Велики (для немцев) были потери в технике, но это произошло за счет того, что «замерзшие» и не подававшие признаки жизни танки, автомобили, артиллерию и прочее при отступлении пришлось взорвать или бросить.

Красная Армия, даже если верить официальной статистике (а ей верить нельзя), только в первый (оборонительный) период московской битвы (с 30 сентября по 5 декабря) потеряла безвозвратно 41% наличного состава — 514.338 человек. При санитарных потерях в 143.941 человек она лишилась в общей сложности 50% наличного состава Западного, Резервного, Брянского и Калининского фронтов. Среднесуточные потери составили 9825 человек.

При этом Резервный фронт Буденного, Круглова и Анисова, попавший под разгром в районе Ржева, Вязьмы и Спас-Демянс-ка терял в сутки по 15 тысяч человек безвозвратными и санитарными потерями. За 10 дней (со 2 по 12 октября) фронт из 448.000 наличного состава потерял безвозвратно 127.566 человек и еще 61.195 человек санитарными.

Наступательный этап битвы за Москву стоил РККА еще 139.586 человек безвозвратных потерь (13,7%) от наличного состава, да 231.369 человек санитарных. Итого — 370.955 человек при 10.910 среднесуточных. Среднесуточные потери в ходе наступления, как видим, были еще выше, нежели в период обороны, а ведь в ходе этой самой обороны Красная Армия была окружена и разгромлена в районах Вязьмы и Трубчевска, а в ходе наступления (до Нового года) она нигде не окружалась и не громилась. И это при том, повторюсь, что на тот момент сплошной, эшелонированной линии обороны, которую требовалось бы прогрызать, у немцев не существовало.

«Генералы Г. Гудериан, Г. Готи другие основной причиной поражения немецких войск под Москвой, наряду с ошибками Гитлера, считают суровый русский климат.

Конечно, и погода, и природа играют свою роль в любых военных действиях. Правда, все это в равной степени воздействует на обе противоборствующие стороны. Да, гитлеровцы кутались в теплые вещи, отобранные у населения, ходили в уродливых самодельных соломенных калошах. Полушубки, валенки, телогрейки, теплое белье — все это тоже оружие. Наша страна одевала и согревала своих солдат. А гитлеровские войска не были подготовлены к зиме.