Больше, чем физрук
Шрифт:
Конечно, взрыв не мог повредить данжу, находившемуся внутри холма, но должен был затруднить доступ к нему.
И выход из него.
Время еще было. Пока не подоспела новая партия эльфов, Соломон разложил вокруг остальную взрывчатку и внес необратимые изменения в окружающий подземелье ландшафт.
Он бы ударил по всей этой долине метеоритом, но такой возможности у него не было.
По крайней мере, прямо сейчас.
Конечно, план с использованием Длинного Копья полетел к черту. Коду доступа утеряны и вряд
Возможности похожи на двери. Когда закрывается одна, это значит, что скоро может открыться другая. Главное, чтобы ты смог дожить до этого времени.
А жизнь на вершине должна быть куда проще.
Из этого чертового подземелья Соломон вынес почти сотню уровней, которые сделали его безоговорочным топом. Но у него перед глазами до сих пор стояла табличка системного сообщения, которое пришло, едва он вышел из зала с монахом и начал свой путь назад.
"Ваш вклад в победу оценен. Вы получите соразмерную награду".
Это был нестандартный, но не столь уж редкий подход, когда награда не выдавалась одним куском или не делилась поровну на все количество участников рейда.
Дифференцированный подход, когда каждый получает столько, сколько он заслужил. В зависимости от того, что он сделал.
Соломон понимал, что для победы физрук сделал гораздо больше, и раз его вклад в победу был весомей, соразмерная награда превзойдет ту, что получил Соломон.
С учетом тех уровней, которые у него уже были... Соломон понимал, что если физрук выйдет из этого данжа, то встанет с ним вровень.
Конечно, риски были невелики. Физрук отравился неизвестно куда с практически невыполнимой миссией, и вряд ли он сможет найти обратную дорогу в игровые миры...
Но Соломон уже был свидетелем того, как выходцы с Земли творят невозможное, и предпочел подстраховаться по максимуму.
Он страстно желал быть на вершине один.
Интермедия. Борден
Гарри Черт С Вами Сыграем И В Эту Игру Борден убивал.
Бард играл на гитаре и пел.
В сумме выходило, что они качались.
На этот раз Гарри пришлось иметь дело со змеелюдьми. Змеелюди шустро ползали, поднимались на своих массивных хвостах до человеческого роста и активной плевались ядовитой слюной.
А еще у них были руки, которыми они могли держать разнообразное холодное оружие.
Гарри пытался прикинуть, в какие условия надо поставить, например, анаконд, чтобы в ходе нормальной, неигровой эволюции у них выросли руки, но представить себе такой выверт пока не мог.
Змеелюди были уровня двести пятьдесят плюс, но убивать их было несложно. По сравнению с хвостом две ноги дают преимущество в маневренности, и Гарри этим преимуществом умело пользовался. Они вошли в данж едва ли полчаса назад, а Гарри взял
Барду, с которым британец создал группу, досталось пять. Конечно, его вклад в бой был существенно меньше, но он был значительно ниже уровнем, и очков опыта ему хватало с избытком.
Пел он, кстати, так себе, на уровне исполнителей из недорогого лондонского паба где-нибудь в пределах слышимости звона колоколов церкви Сент-Мэри-ле-Боу, и особого прироста характеристик Гарри не ощущал. Эд объяснял это тем, что у него гитара плохая.
Первого змеечеловека Гарри взял на гарпун, но это было слишком легко. Тогда он подобрал с пола выпавшие из рук покойного кривые мечи, похожие на турецкие ятаганы, и дальше пошел уже с ними.
Бард держался в десяти шагах позади. Это позволяло ему уворачиваться от ядовитых плевков обитателей данжа.
Гарри вонзил меч в грудь очередного змеечеловека и дважды его провернул.
— И все же, – сказал британец, вытаскивая ятаган и резким взмахом стряхивая с него зеленую кровь. – Мне кажется, что ты меня лечишь.
— Вовсе нет, – сказал бард. — Конечно, у нас, бардов, есть разные песни, но то, что я сейчас делаю, ближе к бафферу, чем к хиллеру. К тому же, тебя не надо лечить, они же в тебя еще ни разу не попали.
— Я не в том смысле, — сказал Гарри. – Просто я думаю, что ты мне врешь.
— О чем?
– Об этом данже, — сказал Гарри. – В смысле, не вот об этом, а о том чертовом данже, из которого пресловутый Соломон Рейн вынес свое абсолютное лидерство. Я разговаривал с людьми в тавернах и на постоялых дворах, а также имел несколько бесед с торговцами на рынке, и никто из них ничего не знает о данже. Про Рейна, конечно, слышали все, но единой версии о том, как он стал номером один, не существует.
— Это нормально, – сказал бард. — Откуда им знать?
– А тебе откуда?
— Барды есть почти везде, – сказал Эд.
– - Кроме того, в среде бардов принято обмениваться информацией, потому что мы всегда в поисках сюжетов для новых песен, а для того, чтобы написать поистине хорошую песню, надо быть в курсе, что сейчас актуально.
– И кто твой источник? – спросил Гарри.
– Мой кто?
– Откуда ты узнал о том данже и Соломоне? Кто тебе рассказал?
– Профессиональная этика, знаешь ли…
– Я сейчас разорву группу и дальше пойду один, – пригрозил Гарри.
– Не-не-не, ты не должен так поступать с добрым и милым Эдельвейсом, – сказал бард. – Эдельвейсу очень трудно качаться. Мне рассказал другой бард, а он слышал от третьего барда, который был знаком с поэтессой, чей любовник принадлежал к Дому Красных Ветвей, а Дом Красных Ветвей принимал активное участие в тех событиях и на данный момент считается главным пострадавшим от произошедших наверху перемен. А почему ты не пользуешься той зловеще светящейся штукой?