Больше чем люди
Шрифт:
– Хорошо, решай сам. Я вернулся.
– Мне это не нравится.
– Отлично. Уже теплее.
– Почему я сказал "тридцать три"? Мне не тридцать три, мне пятнадцать. И еще одно...
– Да?
– Относительно "Бэби три года". Я сказал это, да. Но когда вспоминаю, мне кажется, что это не мой голос.
– Как тридцать три - не твой возраст?
– Да, - прошептал я.
– Джерри, - мягко сказал он, - тебе нечего бояться. Я понял, что дышу учащенно. Собрался. И
– Мне не нравится вспоминать, что я говорю чьим-то голосом.
– Послушай, - сказал он.
– Психоанализ не совсем то, что обычно считают. Когда я погружаюсь в мир твоего сознания - вернее, когда ты сам в него погружаешься, - этот мир не так уж отличается от так называемого реального мира. Вначале так не кажется, потому что пациент приходит со множеством фантазий, иррациональностей и причудливых испытаний. Но все живут в таком мире. Когда один из древних мудрецов сказал, что "правда необычней вымысла", он имел в виду именно это.
– Куда бы мы ни пошли, что бы мы ни делали, мы окружены символами, такими знакомыми предметами, что не видим их, не замечаем, даже если на них смотрим. Если бы кто-нибудь мог точно рассказать, что видел и о чем думал, пройдя десять футов по улице, мы получили бы невероятно странную, туманную и искаженную картину. И никто не смотрит на окружающее внимательно, пока не оказывается в таком месте, как этот кабинет. И неважно, что здесь человек смотрит на события прошлого. Он видит их яснее просто потому, что старается увидеть.
– Теперь вернемся к тридцати трем годам. Обнаружить, что у тебя чужие воспоминания, - это самое сильное потрясение. Эго для человека слишком важно, чтобы он смирился с этим. Но подумай: все твое мышление происходит в зашифрованном, закодированном виде, и ключ у тебя только к десятой части. И вот ты столкнулся с закодированным участком, который вызывает у тебя отвращение. Неужели неясно, что найти ключ можно только одним способом? Перестать избегать этого участка.
– Вы хотите сказать, что я.., начал вспоминать то, что в чужом сознании?
– Похоже на то. Попробуем разобраться.
– Хорошо.
– Меня затошнило. Я страшно устал. И неожиданно понял, что и тошнота, и усталость - все это средства сбежать.
– Бэби три года, - сказал Стерн.
Бэби три, мне тридцать три, я, ты, твою, Кью.
– Кью!
– заорал я. Стерн ничего не сказал, - Послушайте, не знаю почему, но мне кажется, я могу добраться. Но не таким путем. Не возражаете, если я попробую что-то другое?
– Ты у нас врач, - ответил он. Я рассмеялся. И закрыл глаза.
***
Сквозь изгородь казалось, что окна и карнизы дома подпирают небо. Раскинулись зеленые газоны, аккуратные и чистые, и цветы выглядели так, словно боятся потерять
Я шел по подъездной дороге в ботинках. Пришлось надеть ботинки, и ноги у меня не дышали. Мне не хотелось идти в этот дом, но нужно было.
Я поднялся по ступеням между большими белыми колоннами и посмотрел на дверь. Хотелось бы посмотреть сквозь нее, но она слишком белая и толстая. Над ней окно в форме веера, впрочем, слишком высоко, и окна по обе стороны, но в них вставлены цветные стекла. Я постучал в дверь, оставив на ней грязный след.
Ничего не произошло, и я постучал снова. Дверь открылась, в ней стояла худая высокая цветная женщина.
– Чего тебе нужно?
Я сказал, что хочу увидеть мисс Кью.
– Ну, мисс Кью не хочет видеть таких, как ты, - ответила женщина. Она говорила слишком громко.
– У тебя грязное лицо.
Я начинал сердиться. Мне и так не хотелось приходить сюда, приближаться к людям, идти днем и все такое. Я сказал:
– Мое лицо не имеет к этому никакого отношения. Где мисс Кью? Иди и найди ее. Она ахнула.
– Ты не смеешь со мной так разговаривать!
Я ответил:
– Я вообще не хочу с тобой разговаривать. Впусти меня.
– Мне захотелось, чтобы тут оказалась Джейни. Джейни смогла бы ее передвинуть. Но приходится управляться самому. Женщина захлопнула дверь, прежде чем я смог ее выругать.
Поэтому я начал колотить ногой. Для этого башмаки как раз очень хороши. Немного погодя она неожиданно снова распахнула дверь. Я едва не упал. У женщины в руках была метла. Она закричала на меня:
– Убирайся отсюда, подонок, или я вызову полицию!
– Она толкнула меня, и я упал.
Встал с крыльца и бросился к ней. Она отступила и ударила метлой, но я успел заскочить внутрь. Женщина с криком гналась за мной. Я отобрал у нее метлу, и в это время кто-то сказал:
– Мириам!
– Сказано это было гусиным голосом. Я застыл, а женщина впала в истерику.
– О, мисс Алишия, вы только посмотрите! Он убьет нас всех. Вызовите полицию! Вызовите...
– Мириам!
– снова послышался гусиный возглас, и Мириам замолчала.
На верху лестницы стояла женщина с красным лицом, в платье с кружевами. Она выглядела старше своего возраста, может, потому, что слишком плотно сжимала губы. Я подумал, что ей тридцать три года - тридцать три. У нее были злые глаза и маленький рот.
Я спросил:
– Вы мисс Кью?
– Да. Что значит это вторжение?
– Я должен поговорить с вами, мисс Кью.
– Не говори "должен". Выпрямись и расскажи, в чем дело.
Служанка сказала:
– Я вызову полицию. Мисс Кью повернулась к ней.