Большой террор. Книга II
Шрифт:
Бухарин: Это мне не было известно.
Вышинский: Я спрашиваю: с ведома и по указаниям «право-троцкистского блока» совершено было это убийство?
Бухарин: А я повторяю, что это мне не известно, гражданин Прокурор.
Вышинский: Специально об убийстве Сергея Мироновича Кирова вам не было известно?
Бухарин: Не специально, а…
Вышинский: Обвиняемого Рыкова разрешите спросить? Председательствующий: Пожалуйста.
Вышинский: Подсудимый Рыков, что зам известно по поводу убийства Сергея Мироновича Кирова?
Рыков; Я ни о каком участии правых и правой части блока в убийстве Кирова не знаю.
Вышинский: Вообще о подготовке террористических актов — убийств членов партии и правительства — об этом вам известно?
Рыков: Я, как один из руководителей правой части этого
Вышинский: О фактическом выполнении. Так. Известно ли вам, что «право-троцкистский блок» ставил одной из своих задач организацию и совершение террористических актов претив руководителей партии и правительства?
Рыков: Я сказал больше того, что я лично организовывал террористические группы, а вы меня спрашиваете, знал ли я через какое-то третье лицо об этих задачах.
Вышинский: Я спрашиваю, имел ли «право-троцкистский блок» отношение к убийству товарища Кирова?
Рыков: В отношении правой части к этому убийству у меня никаких сведений нет, и поэтому я до настоящего времени убежден, что убийство Кирова произведено троцкистами, без ведома правых. Конечно я об этом мог и не знать. [593]
593
103. Там же, стр. 334-5.
Сбитый с толку Вышинский обратился к Ягоде. Тот сказал, что Рыков и Бухарин говорят неправду: Рыков и Енукидзе, дескать, присутствовали на заседании, где обсуждался этот вопрос. Однако Ягода стал тут же по собственной инициативе делать странные намеки.
Вышинский: Вы лично после этого приняли какие-нибудь меры, чтобы убийство Сергея Мироновича Кирова осуществилось?
Ягода: Я лично?
Вышинский: Да, как член блока. Ягода: Я дал распоряжение… Вышинский: Кому?
Ягода: В Ленинграде Запорожцу. Это было немного не так…
Вышинский: А вы дали потом указания не чинить препятствий к тому, чтобы Сергей Миронович Киров был убит?
Ягода: Да, дал… Не так.
Вышинский: В несколько иной редакции?
Ягода. Это было не так, но это неважно. [594]
Вышинский поспешно оставил эту тему и начал допрашивать Бухарина по обвинению в намерении убить Ленина. Бухарин «признал», что в 1918 году имелся план ареста Ленина, но когда Вышинский предположил, что это означало убийство, Бухарин привел пример с арестом Дзержинского. Как известно, Дзержинский был однажды арестован эсэрами, но не убит. Допустив, что Сталин и Свердлов тоже могли быть арестованы вместе с Лениным, Бухарин добавил, что «ни в коем случае они не были бы убиты». Дальнейшее разбирательство этого вопроса Вышинский отложил до вызова свидетелей.
594
104. Там же, стр. 336.
После этого Бухарину разрешили высказаться подробнее. Ульрих предложил ему держаться темы о его «преступной антисоветской деятельности», но прошло десять, пятнадцать минут, а Бухарин все еще излагал теорию, согласно которой движение правых неизбежно должно было прийти к восстановлению капитализма. Ульрих прервал Бухарина, сказав, что тот не должен сейчас произносить свою защитительную речь.
Бухарин ответил: «Это у меня не моя защита, это у меня самообвинение. Я ни одного слова в свою защиту не сказал…». [595] Строго говоря, он и не сказал. Продолжил Бухарин тем, что признал: его программа означала сначала сползание к буржуазно-демократической свободе, которая в свою очередь (как уточнил Вышинский, и уточнение было принято Бухариным) означала… «прямой оголтелый фашизм»!
595
105. Там
Затем Вышинский обратился к шпионажу. Вышинский: Тогда почему так легко вы пришли к блоку, который занимался шпионской работой?
Бухарин: Я относительно шпионской работы совершенно ничего не знаю.
Вышинский: Как не знаете? Бухарин: Так.
Вышинский: А блок чем занимался?
Бухарин: Здесь прошло два показания относительно шпионажа — Шаранговича и Иванова, то есть двух провокаторов. [596]
Здесь Бухарин хитро обернул всю тактику процесса против авторов его сценария. Ведь Иванов, по его собственным словам, был агентом царской охранки в революционном движении. Для партийной аудитории ничто не могло быть презреннее этого, никто не мог заслуживать меньшего доверия, чем подобная личность. Так свидетельство Иванова автоматически подрывалось. В то же время Бухарин ясно дал понять, что Иванов на процессе действует в том же качестве провокатора, только по приказу других хозяев.
596
106. Там же, стр. 343.
Тут Вышинский сумел «выиграть очко», обратившись к Рыкову. Тот снова подтвердил, что знал о шпионаже, проводившемся белорусскими «национал-фашистами», и заявил, что «по-моему, знал и Бухарин». Бухарин отпарировал, что не знал. Его связь с австрийской полицией, о которой заговорил Вышинский, «заключалась в том, что я сидел в крепости в Австрии».
Вышинский: Обвиняемый Шарангович, вы были польским шпионом, хотя и сидели в тюрьме?
Шарангович: Был, хотя и сидел.
Бухарин: Я сидел в шведской тюрьме, дважды сидел в российской тюрьме, в германской тюрьме. [597]
597
107. Там же, стр. 343-4.
Бухарин принялся затем излагать переговоры о создании «блока» и описывать его структуру, основываясь на своих разговорах с Каменевым в 1928 году и позже. При этом особое внимание Бухарин уделял платформе Рютина. Ульрих снова вмешался: «Пока еще вы ходите вокруг да около, ничего не говорите о преступлениях». [598]
Бухарин заговорил о планах переворота в 1935 году, якобы составленных Енукидзе и Петерсоном, которые не воплотились ни во что реальное. Продолжая давать показания на следующее утро, 7 марта, он развил эту тему, включив в число предполагаемых участников и группу Тухачевского. (Вышинский возражал против употребления Бухариным термина «дворцовый переворот»). Бухарин также «признал», что рассылал по областям организаторов беспорядков, но отрицал, что знал о связях этих организаторов с белогвардейцами и немецко-фашистскими кругами. И снова произошла долгая перепалка: Вышинский пытался вынудить у Бухарина признание, что об этих связях ему было известно. Прокурор хотел также добиться, чтобы осведомленность Бухарина подтвердил Рыков. Но Рыков на сей раз собрался с силами и поддержал Бухарина.
598
108. Там же, стр. 348.
Рыков пошел даже дальше, отрицая свою осведомленность о том, что Карахан был шпионом. По всей теме о переговорах с Германией Бухарин признал лишь, что Троцкий говорил об отделении Украины от СССР, но сам он, дескать-, «не считал для себя обязательными» [599] указания Троцкого. Вот какой диалог состоялся по поводу переговоров, которые Карахан будто бы вел с немцами:
Вышинский: Вы эти переговоры одобрили?
Бухарин: Или дезавуировал? Не дезавуировал, следовательно одобрил.
599
109. Там же, стр. 361.