Большой террор. Книга II
Шрифт:
Вышинский: И вы, руководитель подпольной организации, встретивши через два года члена вашей организации, вами завербованного, не проверили — остается ли он на позициях вашей контрреволюционной организации, не интересовались этим, а стали говорить о погоде в Узбекистане. Так это было или не так?
Бухарин: Нет, не так. Вы мне задаете вопрос, который содержит в себе иронический ответ. А на самом деле я рассчитывал на следующую встречу с Икрамовым, которая случайно не состоялась, потому что он меня не застал.
Вышинский: Вы замечательно хорошо помните как раз те встречи, которые не состоялись.
Бухарин: Я не помню те встречи, которые не состоялись, потому что они — фантом, а помню те, которые реализовались. [568]
Затем Икрамов дал пространные показания о важной роли Антипова
568
78. Там же, стр. 315.
569
79. Там же, стр. 324.
ДЕЛА ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ
Допросы Розенгольца и Крестинского вечером 4 марта удовлетворили обвинителя. Оба показали, что они вместе с Рудзутаком и Гамарником стали руководящим центром всего заговора после ареста Рыкова и Бухарина в феврале 1937 года. Они будто бы связывали все свои надежды с предстоявшим военным переворотом.
Оба заявили, что с 1922-23 года были связаны через Троцкого с немецкими органами шпионажа. Крестинский «признал» личную встречу с Троцким — ту самую, которую он 2-го марта отрицал. Троцкий, сказал он, дал полные инструкции по всем видам изменнической деятельности, шпионажа, вредительства, террора.
Некоторая неловкость произошла лишь тогда, когда Крестинский объявил, что он, Розенгольц и Гамарник обсуждали необходимость террористического акта против Молотова, и потом, когда Рыков, коротко опрошенный для подтверждения разговоров с Тухачевским и о Тухачевском, отказался их подтвердить. [570]
Между прочим вина Рыкова и Бухарина в какой-либо заговорщицкой деятельности в последний период была практически сведена на нет замечанием Крестинского, согласно которому Троцкий считал, «что не надо ограничиваться Рыковым, Бухариным и Томским, так как хотя они и признанные вожди правых, но они в достаточной степени уже скомпрометированы и под надзором и что надо использовать для связи Рудзутака», который вне подозрений. Но ведь то, что Рыков и Бухарин были под надзором, что это обстоятельство делало их неподходящими участниками заговора — это фактически снимает любую возможность их вины с самого 1933 года, то есть со времени, предшествовавшего убийству Кирова и всем другим «злодейским убийствам».
570
80. См. там же, стр. 259.
Розенгольц дал показания о различных хищениях, о вредительском экспорте чугуна. Но, поскольку дело касается экспорта чугуна в чушках, оно проводилось по директиве за подписью лично Сталина, а за поставками металла наблюдал… Ежов!. [571]
Следующим допрашивали Раковского. Его отец был помещиком в южной Добрудже, которая в свое время входила в состав Болгарии, но отошла к Румынии, когда Раковский был ребенком. В двадцатилетнем возрасте Раковский был уже видным лицом в болгарском социалистическом движении и представлял свою партию на конгрессе Второго Интернационала. Он получил медицинское образование в Монпелье и вернулся на Балканы, где много раз арестовывался за участие в революционном движении — уже румынском. Последний раз румынские власти арестовали его в Яссах в 1916 году, а в мае 1917 года его из ясской тюрьмы освободили русские. Раковский поехал в Петроград и в 1919 стал членом ЦК РКП[б] и председателем Совнаркома Украины. Перейдя на троцкистские позиции, он потерял свой высокий пост и с 1924 по 1927 год был сперва поверенным в делах советского посольства в Лондоне, а потом послом в Париже. В ноябре 1927 года Раковского отозвали в Москву и в том же месяце вывели из состава ЦК за поддержку «левой оппозиции». На XV съезде партии он защищал взгляды этой оппозиции и в январе 1928 года был исключен из партии, выслан в Астрахань, а затем в Барнаул. Раковский «раскаялся в своих ошибках» одним из последних, в феврале 1934 года, и был восстановлен в партии. Его арестовали под самый конец 1936 года
571
81. Barmine, One Who Survived; pp. 228-9.
572
82. См. «Дело Пятакова», стр. 91 (русск.).
За исключением врачей, Раковский был старшим по возрасту среди подсудимых. И даже среди них, ветеранов, его революционная работа выделялась своей продолжительностью и яркостью. Раковский был легендарной личностью.
Восемь месяцев после ареста шестидесятипятилетний революционер отказывался давать показания в НКВД [573] — это один из наиболее долгих известных сроков сопротивления. Теперь, на суде, он «признавался», что был английским шпионом с 1924 года. А его разрыв с троцкизмом в 1934 году был предназначен для того, чтобы ввести партию в заблуждение. [574]
573
83. См. «Дело Бухарина», стр. 282.
574
84. См. там же, стр. 261.
После реабилитации 1934 года Раковский был послан в Японию в качестве руководителя делегации советского Красного Креста. Это обстоятельство было использовано для того, чтобы он в показаниях оговорил советских послов на Дальнем Востоке Юренева и Богомолова. Сам он якобы сделался, помимо английского, еще и японским шпионом.
В ходе допроса Вышинский сделал одну особенно низкую попытку очернить Раковского, использовав тот факт, что отец Раковского был помещиком.
Вышинский: Значит, я не ошибаюсь, когда говорю, что вы были помещиком.
Раковский: Не ошибаетесь.
Вышинский: Вот мне важно было выяснить, откуда шли ваши доходы.
Раковский: Но мне важно сказать, на что шли эти доходы. Вышинский: Это другой разговор. [575]
Любой старый большевик знал, что Раковский отдавал все свои средства на революционное движение. Он финансировал созданную им румынскую социалистическую партию и газету этой партии, которую сам редактировал. Он субсидировал русских и других революционеров. Провокационные вопросы Вышинского довели Раковского до того, что он упомянул об этих фактах, и прокурор мгновенно заставил его сменить тему.
575
85. Там же, стр. 273.
Когда Раковский заговорил об «оппозиции», Вышинский проворно перебил: «Вы в своих объяснениях сегодня вообще допускали целый ряд таких выражений, как будто бы забываете, что дело идет о вас, как о члене контрреволюционной, бандитской, шпионской, диверсионной организации изменников. Я считаю себя обязанным вам об этом напомнить, ведя ваш допрос, и просить вас держаться ближе к существу совершенных вами изменнических преступлений, говорить без философии и тому подобных вещей, которые здесь совершенно не к месту». [576]
576
86. Там же, стр. 269.
Раковский закончил объяснением того, почему после восьми месяцев допросов он все-таки начал давать показания. По его словам, летом 1937 года он получил информацию о нападении Японии на Китай и о масштабе германо-итальянской интервенции в Испании. «Это на меня подействовало потрясающим образом… Озлобление и честолюбие — все это отошло. Я считал, что отныне моя обязанность — помочь в этой борьбе против агрессора, что я пойду и разоблачу себя полностью и целиком, и я заявил следователю, что с завтрашнего дня я начну давать полные и исчерпывающие показания». [577]
577
87. Там же, стр. 283.