Бонапарты. История Французской империи
Шрифт:
И кто же была та, что согласилась добровольно выполнить эту странную миссию? Ее звали Элеонора Вержо. Она была дочерью Антуана Вержо и Марии-Луизы Камю. Она была прачкой, а принцу нужен был кто-то, кто смог бы позаботиться о его белье… Какое приятное совпадение! При помощи кюре Гама Луи-Наполеон добился, чтобы Элеонора занялась его рубашками! Позже, уже став императором Наполеоном III, он сделал этого доброго священнослужителя епископом. Как пишет историк Клод Дюфрен, «никогда до этого ни один прелат не получал митру за прекрасные глазки прачки. Вот уж, действительно, неисповедимы пути Господни…»123
Итак, монотонная жизнь принца в заточении была скрашена
Родились два мальчика: Эжен-Александр-Луи Бюр и Александр-Луи-Энрест Бюр. Они появились на свет соответственно 25 февраля 1843 года и 19 марта 1845 года. Чтобы избежать скандала, Элеонору оба раза тайно отправляли рожать в Париж.
Эта идиллия длилась до 1846 года. И, кстати, потом, уже став императором, Луи-Наполеон позаботился о своих сыновьях, возведя их в дворянские звания: старший стал графом д’Оркс, а младший – графом де Лабенн.
Но, несмотря на прилежание красавицы-прачки, Луи-Наполеона в заточении очень угнетало отсутствие свободы. Для этого деятельного, кипящего честолюбием человека нахождение в ограниченном пространстве было настоящей пыткой. Не имея больше сил терпеть, он принял решение в духе вечного заговорщика – бежать. И обстоятельства побега еще раз подчеркивают свойственную ему отвагу.
Благоприятный случай представился несмотря на то, что бдительный надзор за принцем не ослаблялся ни на минуту. В мае 1846 года была назначена переделка лестницы в здании, занимаемом знаменитым узником. Работа началась, и мастеровые ежедневно по нескольку раз входили в крепость и выходили обратно без всяких препятствий со стороны часовых. Накануне дня побега Шарль Телен, камердинер Луи-Наполеона, попросил позволения у коменданта отлучиться на следующий день за крепостные ворота. Ему разрешили, не увидев в этом ничего предосудительного.
Час бегства был назначен на 25 мая, на семь часов утра.
С рассветом заговорщики уже были на ногах, а вся крепость еще была погружена в глубокий сон. Луи-Наполеон переоделся в платье простого рабочего (в блузу и деревянные башмаки), сбрил усы и подвязал длинные черные волосы, так что узнать его стало довольно трудно.
В назначенный для бегства час принц с трубкой в зубах и с доской, скрывавшей его лицо, на плече сошел с лестницы и благополучно миновал две двери. Внизу он встретился лицом к лицу со сторожем, но к счастию успел закрыться доской и таким образом дошел до двора, удачно ей маневрируя. Проходя мимо караула, он нечаянно уронил свою трубку, но, нисколько не смутившись, наклонился и поднял ее. Все это время Шарль Телен не упускал ни одного случая, чтобы по возможности отвлекать от мнимого работника внимание часовых.
Солдаты на посту у калитки вроде бы удивились и несколько раз взглянули на Луи-Наполеона, однако же караульные часовые отперли дверь, и он очутился вне крепости.
За воротами крепости Телен немедленно настиг его, сел с ним в заранее приготовленный экипаж и благополучно вскоре достиг Сен-Кентена. Через город они пробрались пешком, а дальше сели в приготовленный Теленом почтовый экипаж и доехали до Валансьенна, где Луи-Наполеон сел в вагон железной дороги, имея с собой бельгийский паспорт, который, впрочем, у него нигде не спрашивали.
В четыре часа пополудни поезд железной дороги умчал бывшего узника крепости Гам в Брюссель. Оттуда он вскоре отправился в Остенде, где, сев на пароход, отплыл в Англию.
Между тем в крепости, чтобы хотя бы на время предупредить преследование полиции, верный доктор Конно положил в постель принца чучело
Не теряя ни минуты, он по телеграфу сообщил обо всем случившемся в Париж. Тотчас же было назначено следствие, в результате которого суд присудил доктора Конно к трем месяцам заточения в крепости.
По приезде в Англию Луи-Наполеон, сгорая от нетерпения увидеть своего отца (Луи Бонапарт тогда жил в Ливорно), обратился с просьбой о паспорте для проезда в Италию к австрийскому посланнику в Лондоне, но получил отказ, так как исполнение подобной просьбы могло навлечь на Австрию неудовольствие французского правительства. Не больше успеха имели в своем ходатайстве за него и члены наполеоновской династии, обратившиеся к великому герцогу Тосканскому Леопольду. Эти причины ускорили смерть бывшего короля Голландии, которая и последовала 25 июля 1846 года.
События 1848 года и их последствия
А тем временем всеобщее разочарование во Франции нарастало. В характере и образе жизни короля Луи-Филиппа стали замечать все больше отрицательных черт, и все меньше – положительных. Его, как оказалось, весьма прозаическая натура, благодушие и мелочная забота о собственной выгоде становились все более заметными, и это сделало его объектом едких нападок и ядовитых карикатур.
Вопреки ожиданиям, Июльская революция 1830 года не привела к гражданскому миру в стране, а лишь открыла собой новый этап противоречий, то и дело принимавших форму республиканских, бонапартистских и роялистских восстаний и заговоров. Королю же приходилось бороться со всем этим старыми методами: с помощью пушек и репрессивных законов.
Добившись, однако, в начале 30-х годов некоторого умиротворения страны, Луи-Филипп решился на проведение либеральных реформ: были приняты законы о выборности муниципалитетов, о национальной гвардии и о новой системе выборов в Палату депутатов. Последний закон вдвое снижал избирательный ценз и существенно увеличивал круг граждан, обладавших избирательным правом. На дальнейшее же расширение избирательных прав король шел с большой неохотой. Ему не по вкусу была настоящая конституционная монархия с истинным народным представительством. Все внимание правительства было обращено на денежную аристократию, с которой Луи-Филипп был тесно связан еще до революции: на высших чиновников, банкиров, крупных торговцев и промышленников, для которых создавались самые благоприятные условия в политике и бизнесе. В жертву этим «денежным мешкам» постоянно приносились интересы многочисленных низших классов.
Но по мере того, как увеличивался разрыв между самыми богатыми и самыми бедными, в стране росло социальное напряжение. Даже экономический подъем, который Франция пережила в начале 40-х годов, не укрепил режим.
В Палате депутатов все чаще стало звучать требование распространить избирательное право на всех налогоплательщиков. Но король упорно отвергал даже мысль о подобных политических изменениях. Эти настроения в Луи-Филиппе поддерживал самый влиятельный министр последних семи лет его царствования – Франсуа Гизо, знаменитый историк и член Парижской академии наук, ставший в 1847 году во главе правительства. На все требования Палаты депутатов продолжить снижение избирательного ценза Гизо отвечал отказом. Слишком уверенный в прочности своего положения, он просмотрел момент, когда надо было пойти на уступки. Это сделало падение режима неизбежным.