БондиАнна. В Россию с любовью
Шрифт:
Виктор молча слушал, понимая, какие глубокие размышления происходят в моей голове.
В своих отношениях я никогда не была спокойна. Стоило выйти на ровное плато, как тут же случался резкий спуск, как на американских горках. Меня болтало и трясло, но я сознательно продолжала эту безумную гонку. Всё потому, что знала: за кризисом в отношениях последует период эмоционального подъёма, глубокой связи, удовлетворения и невероятной близости. Такой, будто мы — одно целое.
— Знаешь, как говорят: «самый лучший секс
Внутри разгорался огонь, который то и дело выбрасывал в воздух искры обжигающих мыслей. То, что я всегда о себе знала, но в чём никогда никому не признавалась, грозило вырваться наружу.
Я подумала, если уж делиться с кем-то самым сокровенным, то лучшего человека, чем Виктор, представить нельзя. Мудрый, поднимающий и принимающий меня во всех проявлениях. Он поймёт. А если и не поймёт, то точно не осудит. Я посмотрела ему в глаза и сказала:
— Я до дрожи боюсь быть как все. Боюсь, прожить обычную и серую жизнь.
Слова звучали так, будто я не произносила их, а доносила прямиком в сознание Виктора. Тот поднял брови:
— Знаешь, а ведь тебе это выгодно. Такие мысли толкают тебя к успеху, к бессонным ночам в достижении цели, к работе без выходных и отпусков. Ты благодаря им карьеру делаешь.
Я знала, что он поймёт.
— Ты прёшь вперёд, как танк, — продолжал Виктор. — Но это все не просто так. Подумай, почему так происходит? Кому ты что-то пытаешься доказать всё это время?
Этот вопрос Виктора заставил меня задуматься.
Папе?
Я ведь и правда считала, что только истинная любовь трансформирует меня до неузнаваемости. И всё же… Безопасно ли продолжать любить Алекса? И если раньше я считала, что только Лондон спасёт меня от «совка», то верно ли это сегодня?
— Может, пора остановиться, Аня? Начать делать что-то по-другому? Иначе можно навсегда остаться в детских травмах, — продолжал Виктор.
— А что значит действовать по-другому?
— Установить границы. — Виктор еле заметно подал плечами, видимо, для него это было очевидно. — Видишь ли, есть тонкая грань между ответственностью за другого человека и необходимостью жить собственную жизнь. Ты когда-нибудь задумывалась, на сколько ты вообще желаешь добро человеку, постоянно спасая его?
— Наверное, это всё очень мудрые слова, Витенька. Хотя в данный момент, в моей голове как будто выбор невозможен. Это похоже на то, что идёт из самого ядра и по-другому я поступить не могу.
— Тебе непременно нужно разобраться, где твои действия искренни, а где прикрытые страхами и виной.
Прошли сутки, а разговор не выходил у меня из головы. Была ли у меня действительно внутренняя потребность спасать
Каким-то странным образом, разговор с Виктором сковырнул старую рану. Я-то думала, что жизнь с каждым годом будет лучше, что я умею работать и добиваться своего, что успех придёт, если приложить больше усилий, и счастью просто некуда будет деваться, кроме как припарковаться рядом. Радость и удовольствие неизбежно должны быть со мной. Вот только почему-то этого не происходило. Сердце не успокаивалось, металось из стороны в сторону, как птица, угодившая в ловушку.
Что же со мной не так? Я как будто бегу за счастьем, а оно всё дальше и дальше…
Почти с ужасом я поняла, что по-настоящему счастлива была только со своим мужем. Бедным и непутёвым, человеком, который толком и ухаживать-то за мной не мог. Только с ним я не думала о прошлом и будущем, а была сейчас. С ним я получала удовольствие от того, что просто была. Рядом с ним мне не хотелось искать кого-то лучше. Мне просто хотелось бесконечно смотреть на него, говорить с ним, дотрагиваться до него.
Это осознание опустилось на меня как гром, сковало всё внутри. А что, если я не переставала любить Алекса всё это время? Смогла ли я реально пережить наше расставание? Смогла ли заживить свою рану?
Я вспомнила о письме, которое написала в Индии. Оно так и лежало в моей сумочке, убранное во внутренний карман.
На следующий день мы с Виктором гуляли в парке, а потом он отвёз меня на рейс. Когда мы подъехали к аэропорту, я его поцеловала. Я считала его одним из самых потрясающих и щедрых людей на планете, однако по-прежнему чувствовала к нему лишь необъятную благодарность.
— Оставайся, — поглаживая меня по щеке, произнёс Виктор. — Не уезжай от меня снова.
Сердце защемило.
— Я решил, не хочу больше один, хочу семью. Лучше тебя я никого не встречу… Поедем вместе жить в Нью-Йорк. Выходи за меня.
— Штаты? — удивилась я.
— Мне предлагают купить там завод по производству воды. Я посчитал, литр воды сейчас стоит почти столько же, сколько литр нефти. Ты в Нью-Йорке по-другому заживёшь… Со мной. Выучишься там. На кого хочешь. Где хочешь.
Я молчала. Виктор ждал, не торопил.
— Мне нужно в Москву, — дрогнувшим голосом сказала я, глядя в пол. — Если честно, я даже точно не знаю зачем, я просто интуитивно так чувствую. Как будто у меня там есть важная миссия. Знаешь, как тот отшельник, про которого ты рассказывал мне в Индии.