БондиАнна. В Россию с любовью
Шрифт:
Огонь занялся моментально. Миг — и костёр заполыхал, освещая площадку. Я увидела: то, что показалось мне мусором, на самом деле было обгоравшими остатками брёвен и… Тел. Эта площадка была кладбищем. Точнее, крематорием. Местом, где тела сжигали на протяжении тысячелетий. Здесь был прах миллионов людей.
Я смотрела на костёр, не в силах пошевелиться. Зрелище было потусторонним и в то же время невероятно земным. Даже каким-то низменным. То и дело части тела покойной выпадали из огня. Рука, нога… Сгоревшие связки и сухожилия больше не могли удержать кости, и тело буквально расползалось под жарким пламенем. Работники похоронной конторы — Виктор пояснил, что не все присутствующие
— Когда костёр догорит, ближайшие родственники возьмут кости и отнесут их в реку, — тихо сказал Виктор, слегка прикоснувшись к моей руке. Я вздрогнула от неожиданности и от того, что представила…
Взять кости своей матери. Просто взять их руками, прямо из огня, ещё горячие. Немыслимо!
Я пыталась представить, что чувствовали люди, стоявшие вокруг погребального костра. Тот высокий мужчина, возможно, сын? Вот он стоит и смотрит, как его мать — женщина, которая его родила, которая растила его, любила, обнимала перед сном, жалела, когда он падал и сбивал колени — эта женщина сгорает дотла. Горят руки, такие нежные при жизни, дарившие ласку и утешение. Глаза, смотревшие на него с гордостью. Губы, шептавшие: «Сынок». Щёки, которые он сам целовал тысячи раз. Всё это, ещё вчера бывшее любимым человеком, морщится, чернеет, обращается в прах.
Как? Как такое возможно?
Непролитые слёзы жгли глаза. Я смотрела на людей и думала: никто из них не плачет. Что это? Невероятная стойкость или…
— Почему они такие спокойные? — спросила я Виктора, удивившись, как хрипло прозвучал мой голос.
— Они относятся к смерти иначе. Это не зло. К тому же они сожгли тело на берегу Ганга. Человек, которого они любили, попадёт в рай.
Я кивнула. Смысл его слов доходил до моего сознания постепенно. Я снова перевела взгляд на мужчину, стоявшего ближе всех к огню. В его лице я как будто увидела колесо Сансары [12] . В глазах человека, смотрящего, как огонь поглощает его мать, было столько силы, столько вечной мудрости и любви!
12
Сансара или самсара (санскр. ?????, IAST: samsara «блуждание, странствование») — круговорот рождения и смерти в мирах, ограниченных кармой, одно из основных понятий в индийской философии.
Это прекрасно!
Тело горело несколько часов. Всё это время я стояла на месте, не сводя глаз с огня, моё лицо, обращённое к огню, раскраснелось. В то же время спина и затылок словно заледенели — ночь, вступившая в свои права, была зябкой.
Я думала, что в жизни всё всегда рядом. Жар и холод. Жизнь и смерть. Красота и уродство. Любовь и ненависть. Отчаяние и надежда. Невозможно познать одно, не испытав другого. Нельзя отделить только хорошее, доброе, светлое, красивое, отринув изнанку жизни. Вот этот костёр… Он казался чем-то невероятно возвышенным, чистым, великим. И в то же время я видела, как горят брёвна — обычные куски дерева, купленные за несколько рупий у торговца, который работает в этом месте без всяких мыслей о великом, просто чтобы накормить свою семью. Я видела, как человек, провожающий в небытие своего близкого, сморкается прямо на землю. Как рядом с погребальным костром валяются остатки предыдущего, который пылал здесь накануне — недогоревшие брёвна и части тела. Кости, которые тоже, возможно,
Пепел вздымался в небо и разлетался над городом. Я представила, как он ложится на крыши, опадает на дорогу, залетает в окна домов, оседает на волосы людей. Тончайшая невидимая пыль, пропитавшая всё вокруг. Тысячи мёртвых, слившихся с живыми. Этот пепел был на мне, а я была в нём. Как никогда остро я ощущала свою смертность и связь с миром, в который до конца не верила раньше. Сейчас я готова была поверить, что между жизнью и смертью есть лишь тонкая пелена пепла.
Мы дышим людьми, сожжёнными на этом берегу. Возможно, мы вдыхаем частицы их душ.
Я всё стояла, не в силах пошевелиться. На моих глазах происходила магия, открывшая мне нечто настолько важное, что я не находила слов даже внутри своей головы, чтобы описать это. И в то же время я видела перед собой… Свалку. Бренность бытия поражала и повергала в смятение. Однако где-то глубоко я ощущала невероятный покой: всё было так, как должно.
Виктор стоял за моей спиной, я это чувствовала. Он не мешал мне впитывать энергию этого священного места — слияния воды, неба, песка и огня, жизни и смерти. Просто был рядом.
В то время, пока смотрела на огонь, горящий на берегу Ганга, я осознала, что внутри меня раньше никакого огня не было. И вот сейчас он начал зарождаться. Неудивительно, ведь восточная культура буквально пропитана энергией всех стихий. И стоя в эпицентре их слияния я явственно ощутила каждую.
Материальное и духовное — два важнейших параметра бытия.
Как в математике, задачи с параметрами. Иногда был один параметр, иногда два. Когда появлялся второй параметр, сложность задачки увеличивалась в разы. Стоя над Гангом, глядя на пылающий костёр, я поняла, что раньше жила не по тому уравнению.
Я вспомнила детство и юность в России. Тогда, во времена перестройки, всё вокруг было подчинено материальному: что есть, где взять денег, на чём подзаработать, где достать… Эта концепция намертво въелась в сознание, и даже теперь, оказавшись в другом месте, став старше, я всё так же двигалась по заложенным в те времена ориентирам. Двигалась, как я теперь понимала, вслепую.
Вместе с тем я осознала, что постоянно думала о прошлом. Жила им. И не только серым перестроечным детством. Год, два, три… Я постоянно оглядывалась назад, цеплялась за людей, обвиняла кого-то в своих неудачах.
Я винила отца в том, что он заставил меня учить немецкий язык, когда я хотела — французский. Мне казалось, что если бы я тогда, в детстве, сделала по-своему, моя жизнь пошла бы совсем иначе. Как? Не знаю. По-другому, лучше.
Маму я винила, потому что она не стала когда-то возить меня на занятия гимнастикой. Я была уверена: продолжай я заниматься, стала бы олимпийской чемпионкой. А так… Мне казалось, у меня отняли что-то важное, половину жизни.
Господи, какие это, оказывается, мелочи!
Теперь я поняла: когда внутри есть огонь, прошлое, как и будущее, перестаёт иметь значение. Ты просто здесь и сейчас. Просто есть. Я была. Впервые была без привязки к чему-то. Просто я. НастоЯщая.
Я подумала, что «Га», которая обозначает движение — первая буква санскрита — есть много где и в русском языке: ВолГА — там я родилась, ноГа, которой я сейчас стояла на священной земле.
Осознав это, я поняла, что все споры про процесс и результат беспочвенны. На самом деле это одно и то же, если просто быть в настоящем моменте.