Борьба с безумием

де Крюи Поль Генри

Осенью 1955 года Джек Фергюсон сделал еще шаг вперед. На Среднезападной научной конференции Амери­канской психиатрической ассоциации он прочитал доклад «Об улучшении поведения психически больных в условиях стационара после лечения комбинацией серпазила с риталином». Приведенные им данные не только взволнова­ли психиатров, но дали даже материал для газетной статьи.

И не столько сообщенный им новый метод лечения за­ставил собравшихся психиатров сидеть на краешке стула. Их поразил состав больных, которых Джек отбирал для своего эксперимента. Он брал на лечение абсолютно без­надежные случаи - это и заставляло почтенных де­легатов привставать со стульев

и внимательно прислуши­ваться.

Ведь серпазил считается таким мягким, таким медли­тельным успокоителем, а риталин - таким слабым стиму­лятором, что его вообще нельзя считать возбуждающим средством, как, например, декседрин.

Но вот врач Фергюсон из северных мичиганских лесов сообщает о том, какое действие оказали эти мягкие сред­ства на самых тяжелых больных в его больнице, на 225 че­ловек разного возраста, которые уже много лет содержатся в больнице,, которых после тщетного лечения и инсулином, и электрошоком заперли под замок, которых уже сбро­сили со счетов... Все они поджидали только черную ка­рету, чтобы совершить последнюю прогулку.

Но вот этот круглолицый, улыбающийся человек с рас­полагающей внешностью рассказывает тихим ровным голосом о том, что во всех категориях их «профилей поведения» процент явного улучшения «был впечатля­ющим».

Драчливость и разрушительные наклонности исчезли у 80 процентов больных; умение самостоятельно есть вос­становилось у 71 процента; блуждание по ночам прекра­тилось у 70 процентов; 72 процента больных начали при­нимать участие в прогулках и развлечениях и 74 процента усердно занимались трудовыми процессами.

Джек рассказывал, какой беспорядок раньше царил в его палатах. Он казался ему и трогательным, и груст­ным. С тех пор как он начал свою серпазил-риталиновую кампанию, косметичка, обслуживавшая персонал больницы, была буквально завалена заказами на перманент - зака­зами от неопрятных женщин, которые годами не обра­щали внимания на свою наружность. Тогда Джек и его сестры развернули целую «программу красоты» - назва­ние шикарное, стоило только посмотреть на его больных!
– и выздоравливающие женщины с детской суетливостью стали обучаться искусству косметики, что входило в новую программу трудотерапии.

Джек, улыбаясь, рассказывал, с каким энтузиазмом воспринимали гигиену рта его леди, которые годами не чистили зубов. Теперь они с гордостью разгуливали по больнице, подвесив на шею свои зубные щетки.

Что особенно приковывало внимание психиатров, пси­хологов и газетных репортеров к докладу Джека - это смелость его затеи вернуть рассудок именно тем больным, которые перешагнули за черту излечимости. Вот это дей­ствительно человек, не желавший себя обманывать, дей­ствительно требовательный к себе. Его метод был полной противоположностью другим методам лечения - инсулинотерапии, электрошоку и лоботомии, которые, как известно, дают тем лучшие результаты, чем раньше боль­ные поступают на лечение.

Джек сообщил, что с тех пор, как он стал применять новый метод лечения, ни одна больная не получила сеанса электрошока. И ни одну из них не пришлось лоботомировать. Затем он попытался заглянуть в будущее и - по мнению осторожных ученых, сидевших на конферен­ции, - в чересчур далекое будущее. «Комбинированное ле­чение серпазилом и риталином вдохнуло новую жизнь в наше учреждение и в дальнейшем может стать средством для преобразования больницы из дома заключения в «об­щественный лечебный центр».

Затем Джек отвлекся от своих вдохновенных мечтаний и привел собравшимся психиатрам кое-какие реальные факты. Он рад был сообщить

им, что в настоящее время в результате нового метода лечения в больнице Траверз-Сити имеется более ста свободных мест, пустуют более ста коек. И это в больнице на 3000 коек с длинным спис­ком больных, стоявших в очереди на госпитализацию.

Но то, чего Джек не сказал на конференции, было предметом наивысшей его гордости: его оригинальные на­блюдения относительно стимулирующего действия рита-лина были подтверждены шестнадцатью исследователями-клиницистами.

Джек Фергюсон, всего лишь три года назад выпущен­ный из буйной палаты Больницы ветеранов в Индианополисе, быстро шел в гору, чувствовал себя превосходно и, конечно, снова попал в неприятности. Среди его това­рищей - врачей больницы Траверз-Сити - были такие, которые не вводили у себя нового лечения по методу док­тора Джона Т. Фергюсона, и не потому, что они это ле­чение проверили и разочаровались в нем, а совершенно сознательно не назначали его в своих отделениях. И едва ли их можно было упрекать за это. Быстро освобождав­шиеся койки причиняли им массу хлопот. Новые боль­ные, присылавшиеся в Траверз-Сити из других мичиган­ских больниц, требовали широкого физического, медицин­ского, психиатрического и лабораторного исследования в приемном отделении, и это очень затрудняло и раздра­жало врачей. Джек смеялся, когда рассказывал мне об этом, но все же он определенно лез на рожон. Может быть, и прав профессоА Найт Олдрич из Чикагского универси­тета, который, познакомившись с массой задач, стоящих перед больничными врачами, сказал: «Такой врач не был бы человеком, если бы не проявлял иногда сверхэнтузиаз­ма к новым методам лечения». Может быть, Джек был действительно сверхэнтузиастом?

Чувствуя потребность опровергнуть сомнения своих коллег в действенности новых методов лечения, Джек прошлой осенью 1955 года показал мне одну из своих пациенток, Гэдрум. Это была приятная старая леди, с хо­рошими манерами, принимавшая участие во всех общест­венных делах больницы. Ей шел уже семьдесят второй год, и было удовольствием с нею познакомиться.

Гэдрум находилась в больнице Траверз-Сити пятьдесят два года. Еще два года назад она была безнадежной негативисткой. Она не могла самостоятельно питаться, умываться и вообще заботиться о себе. Она была без­гласна. Она была неприступна. Она не прекращала рвать на себе одежду и белье. В продолжение многих лет она большую часть времени лежала полуголая или совсем го­лая в изоляторе, который на больничном жаргоне имено­вался спецкамерой. В ней содержатся больные, опустив­шиеся до положения животных.

Джек показал мне историю болезни Гэдрум, детализи­рованную и тщательно разработанную. Она пришла в больницу восторженной, галлюцинирующей психотичкой, всегда улыбавшейся, игривой, но совершенно не контакт­ной. Она была полна бредовых идей и приставала к врачам с просьбой жениться на ней.

В больнице Гэдрум была обеспечена прекрасным ухо­дом и медицинским обслуживанием. Она перенесла жесто­кий грипп и тифозную лихорадку. Ей успешно были сде­ланы также две большие операции. Ее больничная карта свидетельствует о постепенно прогрессировавшем выро­ждении, и запись 1921 года характеризует ее как «опу­стившуюся, оголяющуюся, невоздержанную, внеконтактную, требующую специального кормления и сложного ухода». Никаких особых лекарств она не получала, потому что для таких деградированных шизофреников лекарств тогда не существовало. Ее успокаивали, насколько уда­валось, снотворными средствами и большую часть времени держали в спецкамере.