Бородинское поле

Шевцов Иван Михайлович

горкома.
– А третий и четвертый этажи чем будут заняты?

– На третьем - кафе. На четвертом - банкетный зал. Там

тоже господство дерева. И декоративное панно - резьба по

дереву на мотивы русских народных сказок. Впрочем, это

сфера Валентины Ивановны, и я не хочу в нее вторгаться.

А Валя, слушая его, уже представляла себе огромные

панно, выполненные под палех, где на черном лаковом фоне

сверкали золотистые, серебряные,

алые краски, видела жар-

птиц и Конька-горбунка, царевну и витязей удалых. Фантазию

ее перебил вопрос архитектора Энска, человека уже

немолодого, обремененного солидным брюшком и широкой

лысиной.

– Олег Борисович, - заговорил он, не глядя на Остапова и

не отрывая взгляда от стенда, - а что, если поубавить

декоративность фасадов, упростить убранство, придать

линиям большую строгость, аскетизм? Это, конечно, трудно.

Как говорил Алексей Викторович Щусев, пожалуй, самым

трудным, и вместе с тем обязательным в архитектурном

творчестве является простота.

"Решил образованность свою показать", - подумал Олег и

сказал:

– Вы не закончили фразу. Далее Щусев говорил: простота

форм обязывает придавать прекрасные пропорции и

соотношения, которые сообщили бы им необходимую

гармонию. Не так ли?

Язвительный тон не смутил архитектора города; С

холодным, высокомерным видом он ответил:

– Гармония - это естественно. Иван Владиславович

Жолтовский как-то заметил: гармония - вот что лежит в основе

всех видов искусства на всем протяжении человеческой

истории.

"Выпендривается перед своим начальством", - решил

Олег и сказал примирительно:

– Все правильно: Жолтовский выдающийся зодчий, но что

я, по-вашему, должен упростить, какое убранство? Что вы

имеете в виду?

– Убрать фигурные наличники, снять жгуты и по-

современному сделать портал. А то он смотрится как вызов.

– Вызов чему или кому?
– Это спросил секретарь горкома.

– Современности, что ли, - неохотно ответил архитектор.

– Ты хочешь раздеть здание, оголить, нагишом его

выставить на площади, - не спросил, а утвердительно сказал

председатель исполкома. Архитектор не ответил. Он

продолжал свою мысль все так же угрюмо и глухо, не отрывая

холодно-важного взгляда от стенда:

– Вообще, применение здесь формы аспид очень смело,

оригинально и спорно. Я бы и второй терем делал таким же.

Знаете ли, эти вогнутости ведут к потере полезной площади.

– Потери ничтожны, зато... - сказал Олег, нарочито не

закончив

фразы.

. - А мне нравится, - вдруг высказался председатель

исполкома. - Прекрасная будет гостиница. Она украсит наш

город и, главное, органически вольется в сложившийся

ансамбль центра.

– Присоединяюсь к мнению предыдущего оратора, -

шутливо заулыбался секретарь горкома и, подняв взгляд на

архитектора Энска, заговорил уже серьезно: - Валентин

Николаевич правильно заметил: если убрать все, что вы

предлагаете, значит, оставить здание нагишом. Оно не будет

смотреться, не вызовет никаких эмоций. А это будет

действовать, притягивать внимание, радовать. Незаметно

будет вселять чувство радости, гордости, вызывать в памяти

исторические картины. Нет, Олег Борисович, вы прекрасно все

сработали. И мы постараемся, сделаем все возможное, чтоб

этот проект воплотился в жизнь. Вот я был в Абхазии, в

цитрусовом совхозе, которым руководит долгие годы опытный

цитрусовод Кирия. У них на территории прекрасный Дворец

культуры с колоннадой, напоминающий Парфенон.

Находились спецы, говорили товарищу Кирия: "Зачем

колонны? Излишество!" А Кирия отвечал, и вполне резонно:

"Уберите колонны, и что будет? Хлев!" Вот так-то, дорогой

зодчий!
– закончил он, обращаясь к архитектору Энска.

– Но не обязательно украшать. Красоту могут создать

пропорции, - ответил архитектор.

– Пропорции и гармония, - сказал молчавший до сих пор

Олег. Он как бы примирял спорящих. - Независимо от того,

гладкий будет фасад или декоративно оформленный, нужно

добиться выразительности и ясности. Ведь мы должны

удовлетворить запросы и вкусы не только своих

современников, но и граждан будущего. Здания строятся не на

десятилетия. Это не фильм-однодневка, и даже не картина,

которую можно не смотреть, и даже не монумент, который

можно убрать, заменить другим. Уродливое здание не

снесешь, пока время его не разрушит. Мы часто говорим, что

архитектура - это застывшая в камне музыка. Гете назвал

архитектуру безмолвной музыкой. Я думаю, что такое

определение не совсем точно. Прекрасная архитектура

способна высекать в душе человека музыку.

Обсудив некоторые частности и отказавшись от кофе,

который предложил хозяин, гости уехали. Олег и Валя

остались одни. Олег усадил Валю на широкую тахту и пошел

готовить кофе, говоря: