Бородинское поле
Шрифт:
– Гости отказались, а мы с тобой попьем.
– Помочь?
– предложила Валя.
– Лучше в оформлении гостиниц, - с веселой улыбкой
ответил Олег.
– Ты прости меня, что я без твоего согласия не
только объявил тебя художницей, но и сюжеты за тебя
придумал, и все прочее: палех, резьбу по дереву. Это все еще
подлежит обсуждению, все в твоей власти, и я не посмею
вторгаться в твои сферы.
– Да что вы, по-моему, это
и уже представляла... огненно-золотистые картины.
– Вот и хорошо, я знал, что ты меня поддержишь,
надеялся на твою помощь. Эх, Валенька, мы с тобой такое
здание соорудим в Энске! Как верно заметил их
градостроитель, это будет вызов. Ну а кому и чему - пусть
каждый, кто имеет голову, разумеет по-своему.
– Но почему я ничего не знала об этом проекте?
– Извини, не хотел тревожить, ворошить все мерзости,
которые происходили на обсуждении.
– И Брусничкин выступал?
– Сам - нет, помалкивал. Он был главным дирижером. В
каждом выступлении явственно звучал голос Леонида
Викторовича.
Олег поставил возле тахты, на которой сидела Валя,
круглый журнальный столик, водрузил на него сахарницу, банку
с растворимым кофе, вазу с сушками, сухарями, печеньем и
конфетами. Сам сел не на тахту, а в низкое кресло напротив
Вали. Сказал:
– Нашу сегодняшнюю встречу следовало бы отметить
хорошей бутылкой вина. Но я за рулем. А как ты?
– Одна? Нет, благодарю.
Пили кофе с сушками. Впервые они оказались вдвоем.
Прежде Валя всячески избегала такой встречи. Сейчас им
никто не мешал просто смотреть друг на друга доверительно и
нежно. Оба они давно думали об этой встрече, ждали ее: Олег
с нетерпением, Валя с тревогой. Его восхищенный, полный
нежности взгляд смущал Валю, она видела в этом взгляде и
неистовое увлечение, и страстное желание. Последнее пугало
ее, порождало в душе смятение, напряженное и радостное.
Она задыхалась от обуревающих ее чувств. Всем сердцем,
всем существом она принадлежала ему, но тело ее
сопротивлялось, оно не было готово сделать последний шаг.
Валя сказала себе самой торопливо и лихорадочно: если это
случится помимо ее желания, она не простит ему, во всяком
случае, он многое потеряет в ее глазах. А это будет печальная
потеря - прежде всего для нее.
Олег отодвинул в сторону столик с пустыми чашками и
сел на тахту рядом с Валей.
– Я вымою посуду, - сказала она и попыталась встать. Он
удержал ее,
на нее глубокий, всеобъемлющий взгляд, в котором
отражались бездонная синева, ожидание, надежда и страсть.
– Я это делаю сам.
Горячими руками он ощущал, как дрожат ее беспокойные
плечи, и вспомнил: так дрожит зажатая в руке пойманная
птичка. Ему казалось, что под напором обуревающей страсти
он начинает терять над собой контроль. Она повернулась к
нему мягко и послушно - маленькая девичья грудь ее
вздымалась, тонкие прозрачные ноздри трепетали, а
взволнованное лицо и блестящие родниковые глаза
выказывали глубокое, сосредоточенное чувство любви. Олег
взял в свою руку ее маленькую, почти детскую руку, в которой,
однако, ощущалась физическая сила и твердость, и поднес к
своим губам. Почувствовав прилив нежности, Валя порывисто
прильнула к нему, и губы ее коснулись его горячего лица. Он
обнял ее бережно в долгом поцелуе, и голова ее коснулась
подушки.
– Не надо, ради бога, очень прошу, не сейчас, - умоляюще
шептала она, глядя на него в упор, и взгляд ее проникал ему в
душу. Он почти физически ощущал его. Что-то далекое,
непознаваемое, непостижимое и прелестное виделось Олегу в
этом самом дорогом, самом близком ему человеке.
Олег отпрянул, словно опомнившись, виноватый и
пристыженный, опустил голову, сжав ее руками. Потом
повернул к Вале пунцовое лицо и прошептал искренне и
нежно:- Прости, родная.
Какая-то голодная тоска и смущение прозвучали в его
голосе и отразились в глазах. Валя молча закивала, отдаваясь
чувству восторженной радости и душевного просветления.
Олег поднялся, набросил на плечи серый пиджак, сказал
негромко и ласково:
– Ну что, поехали в Подгорск?
– Да, поехали, - прошептала Валя и неожиданно для
Олега обхватила его шею обеими руками и поцеловала в губы
неистово и яростно. Затем, взяв свой планшет с эскизами, так
же стремительно направилась к выходу.
3
В Подгорск они приехали пополудни. Июньское солнце
ослепительно отражалось в золоченых маковках соборов, и
радужные нимбы вокруг них сливались в яркое торжественное
сияние. Высокая колокольня, устремленная в лазурную высь
золотой короной, царственно и величаво главенствовала над
древним городом, в котором странно соседствовали