Бородинское поле
Шрифт:
1
Святослав Макаров любил выезжать в части, и особенно
в отдаленные гарнизоны. К таким поездкам он готовился
тщательно, и каждый день его пребывания там был
содержательным, насыщенным большой работой. После
внимательного ознакомления с состоянием дел в гарнизоне,
беседы с командным составом он обязательно выступал перед
офицерами, а затем отдельно перед солдатами и сержантами
с обстоятельным обзором международных
нашей страны.
И на этот раз, возвратясь из Москвы и справившись с
неотложными делами, Святослав выехал в отдаленный
гарнизон, где служил лейтенант Игорь Остапов. Днем генерал
Макаров проводил в гарнизоне обычную в подобных поездках
работу, а вечером решил навестить Игоря на его квартире.
Святослав освободился раньше, чем предполагал. С
самого приезда в гарнизон в нем поселилось беспокойство,
причину которого он никак не мог определить. Такое с ним
случалось редко. Обладая холодным, рассудочным умом,
железной выдержкой и твердым характером, он умел
подавлять в себе случайные и неслучайные настроения,
подчинять чувство разуму и управлять своими эмоциями и
настроением. Внутреннее беспричинное волнение помешало
ему провести беседу с личным составом гарнизона так, как он
хотел. Собственно, беседа состоялась, он выступил с большой
содержательной речью. Его слушали внимательно и остались
довольны как солдаты, так и офицеры. Недоволен был он сам,
недоволен собой. Ему казалось, что в своей речи он
недостаточно широко осветил некоторые довольно
существенные моменты, касающиеся американо-китайского
альянса. Нет, конечно же он говорил о попытке
империалистических политиканов разыграть китайскую карту,
он популярно объяснил, что сие значит на практике и чем эта
шулерская игра может окончиться. Но этой теме следовало бы
посвятить отдельный разговор, не смешивая ее с другими,
тоже важными и серьезными вопросами.
Тогда он решил, что причина его непонятного волнения,
граничащего с тревогой, кроется в семейном разладе. Но ведь
он уже поборол себя, заставил об этом не думать. Больно
уязвленный, даже оскорбленный ночным разговором с Валей,
он твердо решил, что там все кончено и остается лишь
оформить разрыв их семейных уз юридически. Процедура
неприятная, но неизбежная.
Игорь пришел вместе с подполковником, замполитом.
Появление замполита в доме лейтенанта Остапова
встревожило Святослава, устрашающе насторожило, словно
он чего-то подсознательно ждал. Подполковник
– Звонил генерал Думчев. Приказал передать вам, что
вам нужно срочно прибыть в штаб и потом вылететь в Москву.
"Проклятые сувениры", - сверкнула неприятная мысль, и
Святослав спросил:
– Больше ничего не сказал генерал Думчев? Что
случилось?
– Отец ваш в тяжелом состоянии. Как будто инфаркт.
– Понятно, - медленно, растягивая слова, произнес
Святослав упавшим голосом.
Пришлось немедленно возвращаться.
У штаба их встретил Думчев. Но по выражению лица
Святослава понял, что тот догадывается о случившемся,
обнял его, говоря:
– Крепись. Нет слов... Он прожил большую и прекрасную
жизнь. Нам с тобой разрешили вылететь на похороны.
Отдадим последний долг. Самолет через три часа. Билеты у
меня.- А знаете, Николай Александрович, хотите верьте, хотите
нет, а у меня было сегодня такое состояние весь день - места
себе не находил. Предчувствие, что ли? Когда это произошло и
как? - спросил Святослав вполголоса, когда они вошли в
кабинет Думчева.
– Вчера днем. Обширный инфаркт. Сегодня утром мне
звонил Олег. Похороны завтра. На Ваганьковском кладбище, -
так же вполголоса кратко ответил Думчев.
– Как это ни странно кажется, но непосредственной
причиной смерти я считаю приезд гостей из Америки, - сказал
Святослав.
– Да-да. Стресс, излишние эмоции. Отец никогда не
жаловался на сердце. Этой зимой ходил на лыжах, плавал в
бассейне, любил баню с веничком. И вообще выглядел
молодцом. А тут смесь разных эмоций - положительных и
отрицательных. Произошло столкновение, разряд. Несмотря
на свою внешнюю суровость, отец имел чувствительное
сердце.
– Да, он не был равнодушным в жизни, - согласился
Думчев. - Все воспринимал горячо, болезненно, за все
переживал, не щадил себя, забывая про возраст. А годы есть
годы, их не сбросишь со счетов. Особенно годы войны. Их
недаром год за три считали.
2
Поминки. Эта древняя традиция не нравилась покойнику,
Глеб Трофимович осуждал ее. Александра Васильевна и
Святослав знали об этом, хотели как-то избежать скорбного
сборища, но ничего не вышло. "Вас не поймут", - сказал
Думчев Святославу, и тогда наскоро решили собраться на
поминки в небольшом кафе недалеко от Ваганьковского
кладбища. В поминках есть неприятная для родных покойного