Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион

Шерфиг Ганс

— Нет, каким-то тупым орудием.

— Слава богу! — облегченно заметил директор. — Мне было бы неприятно, если бы наш подарок послужил для чего-нибудь подобного. Кстати, палку вполне можно назвать тупым орудием.

— Палка лежала поперек тел обоих убитых.

— Весьма странно, — промолвил директор.

— Вам не известно, был ли Карелиус масоном или членом какой-нибудь секты или братства?

— Нет, не известно. Я с трудом могу поверить этому. Мне не известно также, чтобы лектор Карелиус вообще имел какие-либо скрытые наклонности. Впрочем, не мое

дело контролировать, что лектор Карелиус представляет собой вне стен школы.

— Вам не известно, коммунист Карелиус или нет?

— Думаю, что с полной уверенностью могу ответить отрицательно. А разве коммунисты всегда кладут палки поперек мертвецов?

— Вполне допустимо.

— Почему же они так поступают?

— Ну, может быть, по приказу из Москвы, — глубокомысленно изрек полицейский комиссар.

— Весьма странный приказ. Какие же он преследует цели?

Полицейский комиссар пожал плечами. — Тут много еще более странных вещей, господин Тимиан!

— Без сомнения. А для чего, собственно, лектор Карелиус убил этих людей?

— Этого я пока не имею права вам сказать. У нас имеются на этот счет некоторые предположения.

— А не может ли тут быть какой-нибудь ошибки?

— К сожалению, нет.

— Все это кажется мне чрезвычайно странным.

— А вам не кажется, что от такого вспыльчивого человека, как Карелиус, вполне можно ожидать подобной выходки?

— Лектор Карелиус ни в коем случае не принадлежит к вспыльчивым людям.

— Каким же образом вы объясните его необузданность?

— Я никогда не замечал у лектора Карелиуса проявлений необузданности.

— Ну, знаете ли! А приступ буйства в воскресенье утром, когда он на улице напал на полицию!

— Это тоже представляется мне очень странным, и пока не поступят достоверные данные, я не могу поверить газетным сообщениям.

— Имеется подробное донесение полиции о его необузданных поступках.

— Удивляюсь!

— Но вы, вероятно, обратили внимание на его вспыльчивость на уроках?

— Я уже имел возможность заявить вам, что лектор Карелиус вовсе не вспыльчив.

— Разве он не бьет детей?

— Нет, надо признаться, лектор Карелиус неохотно наказывает своих учеников. Не буду скрывать от вас, что мне часто казалось даже, что лектору Карелиусу в какой-то мере не хватает твердости, что, по-моему, необходимо для поддержания дисциплины в среднем учебном заведении, подобном нашему.

— Так, значит, он не мог наладить дисциплину?

— Я никогда не слыхал, чтобы во время уроков лектора Карелиуса в классе происходили беспорядки. Но дело, конечно, не только в его уроках. Ведь школа — единая организация, в ней должен проводиться принцип твердой руки.

— Вы считаете Карелиуса чересчур слабохарактерным?

— Я бы не назвал его слабохарактерным. Скорее он мягок. Очень мягок, могу прямо сказать. К сожалению, среди преподавателей есть люди, которые, по-видимому, придерживаются фантастических идей в вопросах воспитания. В какой степени лектор Карелиус был подвержен влиянию этих идей, я решить не в состоянии, также не могу

сказать ничего определенного и о его характере.

— Питает ли Карелиус пристрастие к вину?

— Учителя нашей школы пристрастия к вину не имеют!

— Во всяком случае, позавчера утром он был пьян.

— Позволю себе усомниться, господин комиссар!

— Очень жаль, что вы так неохотно даете мне объяснения. Трудно поверить во всю эту мягкость и кротость, которую вы непременно хотите приписать Карелиусу. Разумеется, вы говорить не обязаны, если не желаете, но могу пообещать, что вам придется повторить ваши слова как свидетельские показания, и тогда для вас будет хуже, если вы не станете придерживаться истины.

Директор поднялся со стула, как бы намекая, что беседа слишком затянулась. Но полицейский комиссар спокойно продолжал сидеть, играя тросточкой Карелиуса.

Голос директора немного дрогнул, когда он снова заговорил:

— Мы здесь, в нашей школе, придаем большое значение вежливости. Мне кажется, я знаю свои обязанности перед государством и не нуждаюсь в напоминаниях!

— Но, дорогой господин Тимиан, — любезно заметил полицейский комиссар, — дорогой мой…

— Я вам не дорогой! — отрезал директор.

— Да вы не так все воспринимаете, господин Тимиан! В конечном счете даже в интересах самого Карелиуса, чтобы правда выплыла наружу. Если у него обнаружатся признаки сумасшествия, это ему только на пользу пойдет.

— Я вовсе не собираюсь приносить пользу Карелиусу.

— А чего же вы, в таком случае, хотите?

— Я хочу возобновить занятия, которые были прерваны из-за вашего вторжения.

И директор распахнул дверь.

— У меня есть еще несколько важных вопросов, — заявил полицейский.

— Можете представить ваши вопросы по окончании занятий в школе. Нельзя приостанавливать занятия только потому, что совершено убийство.

— Двойное убийство, — вставил комиссар.

— Обыкновенное или двойное — в данном случае не имеет никакого значения. Прощайте! Проводите этого господина к выходу! — сказал директор Кустосу, который ждал в коридоре.

В классе воцарилась тишина, когда вошел директор и занял свое место на кафедре.

— Signorum duorum — это двойное созвездие, которое Скорпион, по Овидию, образует, когда сгибает свои клешни двумя дугами, geminos arcus, откуда потом образовалось особое созвездие Libra — Весы…

Hune puer ut nigri malidum sudore veneni Vulnera curvata minitantem cuspide vidit… [20]

Cuspide curvati — это кривое жало, которое находится на кончике хвоста скорпиона.

20

«Мальчик едва лишь его, от испарины черного яда влажного, жалом кривым готового ранить, увидел…»