Бой без правил (Танцы со змеями - 2)
Шрифт:
– Была когда-то. Сосед у нас жил во второй комнате. Умер уже. А внучка его, которая после него тут жила, вышла замуж и уехала за Урал. Она Лену в медучилище и сагитировала. Лена вот закончила и мучается, а она бросила и теперь, говорят, неплохо живет. Всяко в жизни бывает...
Он положил в чашку два кусочка рафинада, хотя любил очень сладкий чай, помешал их, стараясь как можно реже касаться хрупких фарфоровых стенок и спросил:
– Эдуард... он какой из себя?
Мама помолчала, словно сейчас ей меньше всего хотелось говорить о нем, и все-таки описала Эдуарда:
– Невзрачный такой. Рост - ниже
– Он, наверно, сосед ваш?
– Был. Этажом ниже. Он ведь с Леной в одном классе десять лет отсидел. К несчастью, за одной партой. Честно говоря, очень средних способностей мальчик. У Лены списывал все подряд. У меня такое ощущение, что она к нему хорошо относится только потому, что давала ему списывать. Знаете, люди, как ни странно, хорошо относятся к тем, кому они что-то отдают по своей воле. То ли оттого, что оставляют у них часть самого себя, то ли оттого, что такие люди, принимая дар, дают им возможность ощутить собственную значимость... В общем, она всегда ему помогала. И в школе, где он бы без нее из двоек-троек не вылезал, и в спорте...
– В спорте?
– удивился Майгатов.
Что-то он не припоминал, чтобы Лена хоть что-то говорила о своем спортивном прошлом.
– Лена еще в восьмом классе увлекалась стрельбой. Пистолетом, кажется. Мне не нравилось это занятие. В нем было что-то мужское, грубое. Но она быстро дошла до кандидата в мастера. Эдуард где-то в классе девятом приклеился к ней еще и в этом. Она привела его в секцию. Там вдвоем пропуляли почти два года. Лена, правда, на кандидате в мастера застопорилась, приличных мест на соревнованиях не занимала, а он,..
– она все-таки не назвала его по имени, - бронзу на Союзе имел, норматив мастера спорта выполнил. Потом Лена ушла в медучилище, стрельбу забросила, а он еще пулял какое-то время, по стране ездил. А как Лена в Йемен отправилась, его родители квартиру, - она показала вниз, на паркет, - продали. Себе купили где-то на окраине и ему, если я не ошибаюсь, тоже купили. А, может, это и не они, а он купил...
– На гонорары от спорта?
– удивился он, прихлебывая уже остывающий чай и с трудом сдерживая себя, чтобы не взять печенье.
– Да какой там спорт!
– махнула она рукой.
– В коммерцию он ушел или, как сейчас модно говорить, в бизнес. Его однокашники или в армии отслужили или еще служат, кто в институтах - учатся, а он и не служил, и не учится. Говорят, справку купил, что у него с головой что-то...
– Значит, вы не знаете, куда они уехали?
– К сожалению, нет. Единственное, что поняла, - это где-то в Подмосковье.
– По такому снегопаду?
– удивленно посмотрел в окно Майгатов. Шторы и тюль на нем были отдернуты, но от тихого, густо падающего на улице снега казалось, что они занавешаны белым-белым тюлем.
– Там сплошные заторы.
– Если б моя воля, никуда бы я ее не пускала. Не нужны нам эти винные реки с кисельными берегами, не нужны эти непонятно откуда пришедшие деньги. Но что теперь изменишь?
– безвольно опустила она подрагивающую в ее тонких, совсем не постаревших пальчиках, чашку на блюдечко.
– Где я их найду?
– А та подруга, - вдруг вспомнил он хмурые небоскребы Совинцентра, ну, Ленина подруга, что в немецкой фирме, знает его новый адрес?
Мама пожала
– Где у вас телефон?
– На кухне.
Она проводила его туда с видом ни во что не верящего человека.
Но в Майгатове что-то проснулось. То ли вспомнил он сцену с Мишкиным розыском Иванова, то ли усиливалась неприязнь к Эдуарду, который оказался не высоким, не мощным и вроде бы совсем не красавчиком, но только пальцы накручивали диск с такой энергией, точно хотели проткнуть телефон и дотронуться, ухватить за шиворот этого Эдуарда, так нагло увезшего его Лену.
Прошло не меньше десяти минут, пока по замысловатой, еще более длинной, чем тогда у Мишки, "телефонной тропе" он вышел, наконец, на немецкую фирму в Совинцентре с названием на букву "О". Трубку сняла Ленина подруга.
И только в этот момент он понял, насколько маловероятным было то, что он все-таки дозвонился. Висящий на стене кухни календарь подсказал ему, что сегодня-то - воскресенье. Он переадресовал свое удивление Лениной подруге, и та заученно, явно словами шефа проговорила:
– В бизнесе не бывает выходных, - помолчала и все-таки уточнила: - Мы сегодня товар в нескольких трейлерах из Германии получаем. Надо контролировать ситуацию.
Он сразу, без всяких предисловий, попросил телефон Эдуарда.
– Я не знаю его. Эдик не из тех, кто дарит визитки. Но я была у него в гостях. Правда, всего один раз...
Впрочем, то, как она, не помня названия улицы, описала путь к дому от метро "Фрунзенская", а потом еще и назвала подъезд, этаж и номер квартиры, убедило Майгатова в том, что Ленина подруга довольно трепетно относилась к любому мужчине, видя в нем потенциального мужа. Кажется, не оказался исключением и Майгатов. С прихихикиваниями, придыханиями и манерничанием она начала выяснять, откуда берутся в холодной Москве такие горячие, такие загорелые, такие крепкие парни и до того явно напрашивалась на свидание, что он еле отбился от нее. Возможно, даже немного обидев. Но, говоря с ней, он уже мысленно строил будущий разговор с еще не до конца понятным ему Эдуардом, он уже был скорее на площадке его квартиры, чем на кухне у Лены, чтобы до конца понять, что он кому-то понравился.
3
Из-за плоской бронированной двери он не слышал ни единого звука, и от того казалось, что все его нажатия на кнопку звонка - напрасны. Когда ярость на глухих хозяев сделала движения более резкими, а подушечка указательного пальца заболела, мальчишеский голос заставил его отдернуть руку.
– Вы чиво: к дяди Эдику, да?
– одним глазом выглядывая из-под съехавшей на ухо огромной, не по размеру, кроличьей шапки, тащил вверх по лестнице санки пацан лет четырех-пяти.
– Да, к нему.
– А чиво тада звоните?
Пацан был настолько вывалян в снегу, и настолько плотно белая корка обхватывала его куртчонку и брюки, что он напоминал скорее снеговика, чем мальчишку.
– Что-то я тебя не понимаю.
Видимо, пацан любил с взрослыми говорить по-взрослому, и Майгатову пришлось пристроиться под его манеру и тоже признать в пацане, хоть еще и малорослого, но уже взрослого человека.
– А чиво понимать!
– шмыгнул он соплями.
– Дядя Эдик ва двале масыну плагливает. Ты иво новую масыну видел?