Бой без правил (Танцы со змеями - 2)
Шрифт:
Толстые, с двойными стеклами, рамы скрывали все звуки. Он не слышал из зала ничего, в том числе и того, что вызвало такой гнев Лены. Он мысленно попросил их говорить громче, но женщина тоже вскочила, тряхнув красивыми светлыми волосами, подошла к окну, заставив Майгатова отклониться к стене, открыла форточку и вышвырнула окурок. Короткой черной палочкой с красным мазком помады упал он на снег балкона и тут же снежинки погребли его под собой.
– Сядь! Не психуй!
– потребовала женщина.
– Перекусим?
–
– Ну, смотри. Я ведь не макароны с сосисками предлагаю, а деликатесы из валютного. Налить?
– подняла она со столика бутылку вина и тщательно изучила этикетку.
– Немного. Я вообще-то совсем не пью.
– Я - тоже, - с мужской суровостью ответила женщина и налила себе полстакана. Лене плеснула на дно.
Она подняла огромный бокал, посмотрела на тонкую красную пленочку, подрагивающую на дне, и восхитилась:
– Красивый цвет. Как рубин.
– Как кровь, - уточнила женщина и громко поставила на столик опустошенный стакан.
– Бери красную рыбу. Хорошо идет. Красное любит красное.
Лена чуть притронулась губами к вину и тут же мягко, беззвучно опустила стакан с той же красной пленочкой на дне на журнальный столик.
– Зря ты психуешь! Ну что я такого сказала: отдельные интимные услуги? Если начистоту, то никому не нужна просто секретарь-референт. Ты думаешь, зря в объявлениях пишут: приятная внешность, возраст - до двадцати шести лет? Вот мне уже тридцать один, почти старуха...
– Ну что вы! Какая же вы старуха?!
– Не успокаивай меня. Вон, смотри: уже морщинка на шее пролегла. Никаким массажем не разгладишь. И возле углов глаз...
– Вы преувеличиваете.
– Я никогда ничего не преувеличиваю. Я всегда хожу по земле. Эдуард показал мне твою фотографию. Вроде, неплохо. Я дала ее посмотреть шефу. Ты ему понравилась. А потом, ты учти, в солидные фирмы, на солидные оклады кого зря с улицы не берут. Только проверенных, только своих. Вроде как в семью принимают. А в семье, сама понимаешь, отношения должны быть, чтоб эта семья не развалилась, теплыми, нежными, а порой и очень близко интимными.
Лена съежилась в уголке дивана.
– Шеф вечерком приедет сюда. У него сейчас теннисный корт, потом сауна. Попутно - пару деловых встреч. У нас, как видишь, все сочетается: и труд, и отдых. Шеф у нас очень симпатичный, очень солидный. В общем, мужчина из мужчин. Иногда бывает грубоват, но это у него вроде детской игры.
Она опять налила себе полстакана. Жадно, с причмокиваниями выпила, выудила из длинной пачки тонкую черную сигарету, закурила и, отставив ее двумя тонкими ухоженными пальчиками в сторону, выдохнула вместе с дымом:
– Две тысячи долларов в месяц мы тебе кладем для начала. Потом можешь дожать до десяти. О премиальных не упоминаю. Они тоже могут быть. Главное, что тебе нужно, это не умение печатать на машинке,
Лена стала маленькой-маленькой - как ребенок. Наверное, уже нельзя было занимать меньше места на этом красивом диване, по синему полю которого все неслись и неслись навстречу друг другу два рыцаря в броне.
– Ты должна понять главное, - расхаживая по комнате, нравоучала дама.
– А главное: ты - женщина. Ты создана для наслаждений и для того, чтобы тобою наслаждались. Твоим телом, лицом, ножками, волосами, грудью, твоим запахом. Кстати, как ты пахнешь?
Она наклонилась к Лениной шее, и Майгатов почувствовал, что нервы уже не выдерживают. Ногти уже давно впились в ладони, бугря темно-коричневые кулаки, но что он мог сделать кулаками против толстых двойных стекол?
– Приятный запах. Шефу понравится. Немножко добавим дезодорантов.
– Я хотела бы уехать домой, - тихо сказала из своего угла Лена. Сейчас.
– В нищету? От замаячившего богатства?
– Я не могу...
– Ничего. После двух-трех раз привыкаешь. Просто нужно переступить через себя. Совесть - химера, придуманная пуританами. Переступив, ты станешь истинно свободной. А свобода и деньги - это единственные настоящие ценности в этом мире. Понимаешь?
– Где Эдуард?
– Эдуард - наш лучший сотрудник. Мы верим ему. Учти: от нас теперь просто так уйти или уехать нельзя. Ты уже принята в семью. Да расслабься ты!
Крикнув, она прошла к огромному, наверное, не менее метра по диагонали, телевизору, включила его. Потом заправила видеокассету, нажала на пульт и на экране высветилась постель, на которой две обнаженные белые девицы ласкали такого же обнаженного негра.
– Это так же естественно, как дыхание, как еда, как питье, как отправление нужд. Ты должна будешь этому научиться в совершенстве. Пока посмотри этот фильм. Вроде как в форме учебного пособия. А где-то через час мы втроем - ты, я и Эдуард - попробуем все это повторить. Ты увидишь, какое это наслаждение. А вечером, возможно, встретишься с шефом.
Лена сидела, закрыв лицо ладонями.
Дама загасила окурок о дно своего стакана и вышла из комнаты, нервно тряхнув волосами.
На экране негр мостился между двумя дамами, точно ему было холодно и он иначе не мог согреться.
– Ле-е-ена!
– хриплым шепотом позвал он ее через приоткрытую форточку.
– Ле-е-ена!
Одна из дам стонала так громко, что, кажется, глушила его голос.
– Ле-е-ена! Иди сюда!
Наконец-то оторвала она ладони от лица.
Вид Майгатова за окном напугал ее сильнее, чем тискающий пудовые груди одной из баб негр. Она так побледнела, что ярко-синяя обивка за ее спиной стала еще ярче. Ее губы что-то произнесли, но он не услышал.