Бой на вылет

Евтушенко Алексей Анатольевич

— Это Земля? — осведомляется Ирина.

Хороший вопрос. Лично у меня нет на него ответа. Во всяком случае, пока. Молчит и Петрович. Да и откуда ему знать?

Я выпрямляюсь и вижу, как в здании у дороги открывается и закрывается дверь — желтоватый электрический свет на секунду вырывается в ночь и тут же пропадает.

— Зажгите фонарь, — просит Петрович. — Я думаю — это Маша.

Я зажигаю и тут же гашу фонарь. И так три раза.

— Эй! — доносится до нас женский голос. — Это вы? Идите сюда! Это я, Маша!

— Мы идем! — кричит в ответ

Петрович, но, надо отдать ему должное, с места не двигается и выжидательно смотрит на меня.

— Пошли, — командую я.

Маша ожидает нас на крыльце и, когда мы подходим, здоровается и предлагает войти в дом. Мы не отказываемся. Хозяйка, одетая в штаны, очень напоминающие джинсы, и рубашку, ведет нас в гостиную (это явно не то помещение, о котором рассказывал Петрович) и усаживает в кресла, полукругом расположенные перед камином. В камине, как и положено, горит живой огонь. Гостиная довольно ярко освещена свисающими с потолка электрическими светильниками. Во всяком случае, мне кажется, что светильники электрические.

— Ну что ж, — говорит Маша, усаживаясь с нами в одно из кресел. — Вижу, что Петрович привел гостей. Давайте знакомиться. Я — Маша. Хозяйка этого дома, искусственно созданное разумное существо. На самом деле меня зовут иначе, но земное имя Маша, как мне кажется, подходит лучше всего.

— Ага, — говорю. — Значит, вы не с Земли.

— В этом не может быть не малейшего сомнения, — улыбается она. — Насколько я знаю, на Земле пока не научились создавать разумных существ.

— Где дети? — беру я быка за рога. — Учтите, если хоть с одним из них что-нибудь случиться…

— То что будет? — красиво приподымает бровь она. — Но могу вас успокоить — с детьми все в порядке, это я знаю совершенно точно. Все они живы и чувствуют себя хорошо.

— Зачем вы их забрали? И кто вы такие вообще?

— Я их не забирала. Наоборот, я и мои… единомышленники, скажем так, были против данной акции. Но, к сожалению, мы оказались в серьезном меньшинстве. Что же касается второго вопроса, то это длинный разговор.

— А мы никуда не торопимся, — говорит Ирина.

— Да, — подтверждает Петрович. — Торопиться нам совершенно некуда.

— Что ж, — вздыхает Маша, — попытаюсь…

Тут она замолкает и, хмурясь, поворачивает голову к окну. Что такое… Окно распахнуто, ветер шевелит занавески, и вместе с ним до меня доносится смутно знакомый звук. Я не сразу понимаю, что это такое.

— Лошади? — удивляется Ирина.

Копыта! Ну, конечно же — это стук копыт. Он приближается, и теперь слышно, что лошадей несколько. Как там это называется, дай бог памяти… Эскадрон? Табун?

Мелькает за окном огонь факелов, доносится конское ржание. Хлопает наружная дверь. Решительные шаги. Распахивается дверь в гостиную, и входят четверо мужчин. Плащи, сапоги со шпорами, шляпы. Только шпаг не хватает. Я уже совершенно ничего не понимаю и вопросительно гляжу на нашу хозяйку, которая медленно встает с кресла навстречу, как мне кажется, не больно-то ожидаемым гостям.

Мужчины занимаю классическую

позицию: один у окна, второй у дверей, третий на подхвате. Четвертый же садится в свободное кресло к нам лицом и небрежно закидывает ногу за ногу. Шляпа при этом остается у него на голове, что лишний раз подтверждает, во-первых, его начальственный статус в этой компании, а, во-вторых, не дружественность данного визита, — все-таки здесь дамы. Хотя, с другой стороны, откуда мне знать, в чем у них проявляется дружественность и галантность, а в чем нет? Петрович, вон, тоже шляпу не снял, но Петрович — это особая статья.

— Чем обязана? — Мария вновь садится и, как мне кажется, демонстративно тоже закидывает ногу за ногу.

— А то ты не знаешь? — ухмыляется главарь. Глаза у него, как и положено главарю, льдисто-голубые, губы и нос тонкие, лицо худощавое, на вид — мой ровесник или чуть старше. — Мы же договорились, вроде бы. Кто эти люди?

— Мы-то люди, — вступаю я. — А вот вы кто такие?

— Это неважно, — отмахивается голубоглазый и продолжает, обращаясь к Маше. — Я жду ответа. Не заставляй меня применять силу.

— Силу? — переспрашиваю я с максимальной иронией, на какую только способен.

— Вы бы помолчали, — советует главарь. — Я не с вами разговариваю.

— Зато я разговариваю с вами! — немедленно отвечаю цитатой из самого известного романа Дюма. Видимо, облачение незнакомцев манера их поведения вместе с сопутствующими обстоятельствами так действует. Странно, раньше я как-то не замечал в себе особой склонности к мушкетерской романтике.

— Хорошо, — он обращает на меня взор своих голубых глаз. — Давайте поговорим. Но только коротко, потому что времени мало. У меня, во всяком случае. Как я понимаю, вы явились сюда, чтобы узнать о судьбе детей? Так вот, с детьми все хорошо. Я удовлетворил ваше любопытство?

— Нет, — качаю головой. — Вы совершенно меня не удовлетворили, потому что любопытство здесь не при чем. Мы прибыли не для того, чтобы узнать судьбу наших детей, а для того, чтобы вернуть их домой.

— Этого не будет, — заявляет главарь, как мне кажется, весьма нагло. — Они нам необходимы здесь, и они здесь останутся.

— Вам не кажется, что это жестоко и негуманно по отношению к нам, людям? — намеренно увожу разговор чуть в сторону.

— Может быть, — соглашается он. — Но у нас нет другого выхода. Иначе цивилизацию наших хозяев не возродить. А мы и были созданы именно с этой целью. Вы знаете, что мы искусственные разумные существа?

— Знаю, — говорю. — Но, по-моему, ключевое слово здесь «разумные».

— Ключевое слово — «искусственные». А нам требуются настоящие. То есть, ваши дети. Могу заверить, что ничего плохого с ними не случится. Просто они дадут новую жизнь цивилизации, которая старше не только вашей Земли, но и всей галактики Млечный Путь.

— А у них вы спросили? Или у нас?

— Зачем? — удивляется он. — И так понятно, что вы не согласились бы. Ничего страшного. Вас, людей, много, нарожаете еще.