Бой на вылет
Шрифт:
И тут в меня попали.
Я выронил винтовку с мобильником и с размаха сел на землю. Не удержался, повалился на бок. Ох, как же больно… Провёл рукой по груди, поднёс ладонь к глазам. Кровь. Надо же. Вот тебе и ненастоящее… День стремительно мерк, превращаясь в чёрную и глухую — ни проблеска, ни звука — непобедимую и бесконечную ночь.
Кто-то лил мне на лицо холодную воду. Эй, да хватит уже! Я закрылся рукой и разлепил глаза. Надо мной склонились двое — Ксюша и её папа Иван Сергеевич.
— Живой, — удовлетворенно констатировал папа. — А ты боялась.
Я сел и первым делом
— Где мы?
Но я уже и сам видел, где. Тот же берег, где вчера заночевали у костра. А вот и сам костёр, уже погасший. Достал мобильник, глянул на часы. Значит, всё-таки сон? Или что-то было подмешено в вино, которое я пил или еду, которую я ел? Но вино-то в магазине покупалось, а вот еду Иван Сергеевич принёс из дома. Так. Хорошо здесь шутят над приезжими, нечего сказать. Ясно теперь, почему их так мало в самый разгар сезона. Но какой смысл? А по фигу, какой. Вот не нравятся им отдыхающие и всё. Меньше народа — больше кислорода.
Я вскочил на ноги.
— Ладно, — говорю. — Спасибо, что называется, за компанию. Больше мы вряд ли увидимся, так что прощайте.
— Подожди, Митя, — сказала Ксюша. — Мы догадываемся, о чём ты думаешь, но все было по-честному, без обмана. Ты и правда видел то, что видел и делал то, что делал. Хочешь, подробно расскажу? Как раненого сержанта тащили. Как лейтенант Артемьев умер у меня на руках?
— Как старшина Кивенко дал тебе снайперскую винтовку и отправил на гору, — добавил Иван Сергеевич. — Ты отлично стрелял, я видел. Без тебя мы бы не отбили вторую атаку. Мы её никогда не отбиваем.
— То есть? — не удержался я от вопроса.
— Я переживал новолуние одиннадцать раз, — сказал Иван Сергеевич. — Ксюша — четыре. Это было двенадцатое для меня и пятое для неё.
— И впервые всё закончилось по-другому, — сказала Ксюша. — Мы отбили вторую атаку. С очень большими потерями, дошло до рукопашной, но отбили.
— А потом с моря подошёл наш крейсер, — продолжил Иван Сергеевич. — Выслал шлюпки, и под прикрытием огня из корабельных пушек, всех эвакуировали. Кроме мёртвых. Мёртвых оставили здесь.
— И вас?
— Что — нас?
— Вас, говорю, тоже оставили здесь?
— Мы сами остались, — сказала Ксюша. — Новолуние же не вечно продолжается. Наше время вернулось, как только шлюпки отошли от берега. Само. Так всегда бывает. Только раньше всё заканчивалось плохо, наши погибали, и немцы добивали раненых, а теперь — хорошо.
— Что значит, наши все погибали? И вы тоже?
— И мы, — просто ответила Ксюша. — Я как-нибудь потом тебе расскажу, ладно? Сейчас не хочется.
Я попытался представить, каково это — умирать, зная, что оживёшь, а потом снова идти на смерть, и не смог.
— А телефон? — спросил, вспомнив.
— Что — телефон?
— Откуда у меня в кармане телефон взялся? Я же его выронил — там, на склоне, когда в меня, когда меня…
— Когда тебя убили, — подсказал Иван Сергеевич. — Мы с Ксюшей тебя сюда перенесли. И телефон твой подобрали и в карман тебе положили.
— Принесли его домой, оказался он живой, — пробормотал я. — Ну-ка, проверим… Хотите посмотреть?
Они хотели.
Все снимки оказались на месте. И я сам — в каске и со снайперкой за плечом, и панорама воинской части,
— Странно, как мы сами не догадались сделать это раньше, — почесал в затылке Иван Сергеевич. — Ну я-то, старый пень, ладно. А вот ты, дочь, как дитя двадцать первого века, могла бы и сообразить.
Ксюша только вздохнула и пожала плечами.
Я сижу на балконе своего номера. Передо мной на журнальном столике початая бутылка вина, сигареты и мобильный телефон. Мне есть о чём подумать, и я думаю. О Ксюше, местном июньском новолунии, войне и мире, прошлом и будущем. Иван Сергеевич пригласил заходить в любое время, и я обязательно зайду. Как только немного разберусь в себе и в том, что нам пришлось пережить. Отвечу хотя бы на часть вопросов. Например, почему данным явлением до сих пор не заинтересовались учёные. Отдыхающих-то здесь в это время мало, понятно теперь отчего. Страх неосознанный испытывают. И тревогу. А некоторые, может быть, что-то и видят. Но кто станет рассказывать? Засмеют ведь. Или, того хуже, сочтут психом на всю голову. Что же до учёных, то какие у нас теперь учёные… Одни за границей трудятся, другие с лженаукой борются. Изо всех сил. А тут как раз тебе самое что ни на есть лженаучное явление и расцветает раз в году. Вот и получается, что самый главный вопрос, как и всегда, всё тот же.
Что делать дальше?
За неимением ответа делаю глоток вина, закуриваю, и неожиданно приходит понимание. А ничего специально не делать. Пока. Я приехал сюда работать. Значит, нужно закончить работу. Времени у меня навалом. И, конечно же, ближе познакомиться с Ксенией. Кажется, эта славная девушка зацепила меня не на шутку. Но сначала позвонить Гале и, наконец, определиться с нашими отношениями раз и навсегда. Надеюсь, теперь мне хватит решимости. Это не намного страшнее, чем убивать врагов. Человек я свободный, до следующего новолуния ещё целый год, и никто не мешает мне вот прямо сейчас помечтать, что я его дождусь. Вместе с Ксюшей. А там — посмотрим.
Имя для героя
Любые совпадения имён и фамилий с реально существующими носят исключительно случайный характер
Автор
Разнообразием закусок и выпивки стол не отличался, но того, что на нем имелось, для двух, сидящих за ним мужчин, было вполне довольно. Имелось же на нём следующее: разломанная на щедрые куски гриль-курица, черный хлеб, свежие помидоры и огурцы, молодая варёная картошка, аджика, соль, крупный пучок черемши и початая литровая бутылка водки.
Веранда садового домика, на которой выпивали и закусывали мужчины, выходила своей длинной стороной на сад-огород. Короткая же сторона граничила с забором-штакетником, за которым тянулся голый, поросший редкой травой, пустырь.
Сразу за пустырём начиналось городское кладбище и отсюда, с веранды, при желании можно было разглядеть могильные кресты, памятники и фигурки людей, пришедших навестить дорогой им прах.
— Как тебе соседство, кстати? — спросил Жора Игнатенко, разливая по рюмкам водку и одновременно кивая в сторону погоста.