#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 24

Володин Григорий Григорьевич

— Понятно, — кивает княжна Ольга, а затем, будто невзначай, добавляет: — Это очень благородно с вашей стороны — не неволить зверя, который верно вам служил.

— Мне бы самому было неприятно принуждать Мохнатыча, — соглашаюсь.

В этот момент раздаётся голос Светки по мысленной связи:

«Даня, засада впереди!»

Я, уже телепатией ощутив гостей, лишь отмахиваюсь.

— Да это не засада. Это открытая баррикада.

Машина плавно останавливается.

Я первым открываю дверь и выхожу, бросая через

плечо:

— Ольга Валерьевна, сидите тут. Света, Настя — тоже.

Перед нами выстроился отряд шакхаров — верхом на шестилапках, в боевой позиции. Сотня магов, не меньше. Их звери тяжело переступают лапами, ноздри раздуваются, выдыхая тёплый пар в прохладный воздух. Шакхары ждут, оценивают, кто-то сжимает копьё, кто-то медленно водит пальцем по рукояти меча.

Я хмурюсь, но уверенно шагаю вперёд, ровно, без спешки. Вокруг тихо, если не считать далёких звуков утренней природы и редкого позвякивания амуниции.

— Уважаемые, ну и чего вы встали посреди дороги?

Глава 17

Из строя всадников вперёд выезжает один. Молодой, в его движениях чувствуется самоуверенная резкость — та, что выдаёт отпрыска влиятельного рода. По скуластому лицу сразу понятно: родственник покойного генерала Зодра.

Он смотрит на меня холодными, оценивающими глазами, лицо жёсткое, клыки едва заметно высовываются из-под верхней губы.

— Я Дозр, сын генерала Зодра, — голос звучит твёрдо, в нём явный вызов. — Я знаю, что ты взломал мозги моих адъютантов, конунг Данила.

Я равнодушно пожимаю плечами.

— И что?

Дозр дёргается, будто не ожидал такой реакции.

— «И что?!» Как это «и что»?! Ты даже не отрицаешь?!

Я устало выдыхаю, глядя на него, не меняя выражения лица.

— Мне надо домой, Дозр. У меня есть дела поважнее, чем спорить с тобой. Так что говори, что хотел, и проваливай.

Шакхари морщится в недовольстве.

— Я могу рассказать королеве и всем генералам, что ты взламываешь шакхаров! Думаешь, они обрадуются? Да тебя объявят врагом нации!

Ухмыляюсь насмешливо.

— Ну объявят или нет — это ещё большой вопрос. Но раз ты торгуешься, значит, что-то от меня хочешь.

Дозр медленно выдыхает, сжимает поводья своей шестилапки, будто собирается с духом.

— Мои условия просты. Вали к себе и не возвращайся. Ты прекращаешь оберегать принцессу Айру и больше не вмешиваешься в дела Шакхарии.

Не даю ему договорить, холодно перебивая:

— Не пойдет. Рассказывай королеве и генералам.

Его глаза расширяются:

— Конунг, ты серьезно? Знаешь, что тогда будет?

— Конечно, — киваю. — Тогда вскроется, что твой отец — трус и предатель. Что он сидел в засаде, дожидаясь, пока звери перебьют защитников, а заодно пробьются в деревню и перегрызут мирных жителей.

Дозр сжимает челюсти.

А я ухмыляюсь:

— Ты можешь рассказать это всем. Как думаешь, когда твой отец станет последним ублюдком в глазах всей Шакхарии, какая репутация будет у тебя и твоего рода? Сейчас-то ты сын героя, Дозр. Но только брякнешь правду — и сразу станешь изгоем.

Дозр стоит неподвижно, его самоуверенность дала трещину. В глазах мелькает паника. Тупой генеральский сынок думал, что всё будет проще. Что сможет напугать меня.

Но теперь он видит: мне плевать на его угрозы. А вот что будет с его именем — другой вопрос.

Дозр бледнеет, его челюсти сжимаются так крепко, что даже слышится скрежет зубов. Кулаки сжаты, плечи напряжены. Гнев плещется в его глазах, но он молчит, не находя слов.

Я бросаю почти лениво:

— Забудь всё, что было. Забудь последний Гон. Но если ты хоть пальцем тронешь Айру, да и вообще если с ней хоть что-то случится — я буду знать, кого винить.

Я делаю шаг вперёд. Не торопясь, протягиваю руку и хлопаю его шестилапку по морде.

На первый взгляд — обычный жест, почти небрежный. Но в тот же момент я посылаю мощный псионический импульс, проникая в сознание зверя, взламывая ментальный щит, который установили вокруг разума лошадки. Ну и устанавливая команду.

Реакция мгновенная.

Шестилапка резко дёргается, задние лапы чуть подгибаются, а затем, словно сорвавшись с привязи, зверь резко срывается в галоп.

Дозр вскрикивает, падает на спину, его руки судорожно хватаются за воздух, но он не успевает зацепиться. С глухим стуком ударяется о землю, а затем кубарем катится по траве, поднимая вокруг себя пыль.

Я даже не смотрю на это представление.

Просто разворачиваюсь и, не спеша, сажусь обратно в машину.

Светка сидит, закинув ногу на ногу, и с нескрываемым любопытством наблюдает за шакхарами, которые всё ещё колеблются, переговариваются, не зная, как реагировать.

Она кивает в сторону ползущего Дозра, потом переводит взгляд на меня.

— Неплохо ты его извалял. И что дальше, Даня?

Я бросаю, даже не глядя в окно:

— Едем. Сейчас они уйдут.

И действительно.

Шакхары переглядываются, кто-то нервно перебирает поводья, но затем замечают, как их командир вскакивает, отряхивается, оглядывается и резко машет рукой, велев им уехать.

Без лишних слов они разворачивают шестилапок и, не оборачиваясь, начинают отходить в сторону.

Машины плавно трогаются с места, минуют баррикаду, и вскоре дорога вновь становится свободной.

Я откидываюсь на спинку сиденья, краем глаза наблюдая за задумчивой княжной Ольгой. Дозр — весь в отца. Такой же трус. Побоялся связываться с Грандмастером, даже будучи униженным, даже имея за спиной сотню воинов. Потому я и угрожал. По идее, теперь он и к Айре побоится приближаться. По идее…