Боярышня Евдокия
Шрифт:
Рука устала, зевота затерроризировала, глаза стали слипаться, но Дуня не сдавалась. Наконец-то здоровенная охранница закрыла глаза и ровно засопела.
Боярышня в последний раз от души зевнула и расплылась улыбкой победительницы, мысленно хваля себя за сообразительность и смекалку. Тихонько поднялась и на цыпочках открыла дверь на свободу.
Вышла, вдохнула полной грудью, поморщилась. Душно было не только в её закутке, но и в доме, а каша все же подгорела. Не теряя бдительности, Евдокия попыталась оглядеться, хотя в полумраке сделать это было непросто,
— Ну, чего скромничаешь? — раздался насмешливый голос, полный превосходства. — Проходи!
Пройти помог толчок в спину. Еле удержавшись на ногах, Дуня оглянулась и увидела стоящую позади «загипнотизированную» бабищу.
— Притворщица! — обвинила её Дуня и высказалась от души: — Ну да, если бы ты заснула, то не сопела бы, а храпела, сотрясая дом дикими руладами.
Охранница хмыкнула, согнулась в поклоне и доложилась хозяину дома:
— Привела, батюшка, как велено.
Дуню перекосило от слащавости её голоса. Ведь как преобразилась, мерзавка! В два раза меньше стала, а голосок из баса в воркованье превратился.
Человек, рассевшийся на скамье за столом, конечно, не был надзирательнице отцом в прямом смысле, но от этого мало что менялось.
— О чём это ты, боярышня, речёшь? — спросил Дуню мужчина.
Он был совершенно обычным и никаким. Не было в нём богатырской удали, хитрости купца или печати злодея. В определенной степени он даже мог бы вызвать доверие, но запах… Кот явно невзлюбил этого человека и благодаря его меткам Дуня теперь понимала, что перед нею тот самый опасный тип.
И всё же, она выгнула бровь, растянула губы в улыбке и радостно сообщила:
— Ну, мил человек! Спасибо, что спас меня от бешеных зверей, — Дуня даже изобразила поклон, — а теперь мне пора. Домой не проводишь? — ласково спросила она. — А то награда ждёт своего героя, не дождется! — Дуня взяла паузу и покладисто предложила:
— А можешь и не провожать, не маленькая, доберусь сама.
— Не торопись, боярышня… — хмыкнул похититель, — погости ещё немного.
— Челядинка твоя не умеет развлечь, а мне скучно. И кашу спалила, — сварливо пожаловалась Дуня.
— Так дура она, что с неё взять, — согласился хозяин дома.
— Дура? — со вздохом переспросила Дуня и посмотрела на сложившую на животе руки женщину.
По её внимательным маленьким глазкам, она поняла— эта бабища кто угодно, но не дура. А Дуне надо было действовать грубее, не страдая тягой к изяществу в изобретении способа побега. Горшком по лбу саданула бы и… тут она вздохнула, поняв, что, выскочив из узилища, всё равно попала бы в руки ожидавшего её похитителя. Да и горшка под рукой не было, а коли нашёлся бы, так не выдержал столкновения со лбом этой грозной дамы. Так что всё к лучшему.
— Ну так что, боярышня? — неприятно облизывая губы, спросил мужчина. Он сделал это уже несколько раз, и Дуня поняла, что все-таки
— Ну так что, мил человек? — повторила она и вопросительно посмотрела на него.
— Не хочешь говорить?
— Я хочу тебя послушать, — присела на скамью напротив него, скинула рушник с горшка и совсем немножечко подтянула его к себе. На эту прелесть у неё созрели силовые планы по освобождению, но несусветная тяжесть изделия тут же похоронила их, и Дуня вернулась к дипломатии:
— Мои разговоры — это суета сует, — печально заявила она, — а вот ты сейчас вершитель моей судьбы, — и даже чуть преклонила голову, льстя похитителю.
— Кхм, умеешь ты красиво говорить, — расплылся он довольной улыбкой, — не отнять.
Приосанился, деловито постучал пальцами по столу, вновь чуть ли не по-змеиному облизнулся, прежде чем продолжить:
— Так вот что я тебе скажу, коли будешь вести себя спокойно, то в хорошем состоянии попадешь в гарем, — посмотрел на боярышню, ожидая реакции, но она выжидала, — а там уже всё в твоих руках будет, — закончил он.
— Ага, понятно, — довольно равнодушно покивала она и мужчина совсем уже расслабился, но следующие её слова ему не понравились. — Для простой девочки неплохие перспективы, а как для меня, так не очень.
— Коли в гарем султана попадёшь, то на золоте есть будешь, да в шелках ходить, — воскликнул он.
— А тебе бы хотелось есть на золоте и носить шелковые рубашки? — доброжелательно спросила Дуня и увидела, как исказилось лицо её похитителя.
— Был бы я бабой, то уж сумел понравиться своему господину! — выпалил он, и она поняла, что эта гнида отчаянно завидует. В его понимании родиться девкой было за счастье, но ему не повезло, и всю жизнь он безуспешно бьётся за своё благополучие. Предаёт, убивает, похищает, а еду на золоте никто не подает ему.
Вот только что ей делать с этим человеком? Как вести себя с ним? Понимать ситуацию, ощущать мотивы злодея и видеть выход из сложившегося положения — не одно то же.
— Это ты хотел меня убить на собрании господ? — решила она всё же уточнить, а то мысленно клеймит его по-всякому, а он, может, не виноват.
— И убил бы, если бы не тот щенок, — буркнул мужчина и злорадно оскалился. Вид его не стал грозным, а скорее омерзительным, особенно когда язык в очередной раз прошёлся по обветренным губам.
Дуня чуть подождала, видя, что он не договорил и его распирает от знания чего-то про «щенка». Но хозяин дома не торопясь почистил луковицу, откусил от неё, поморщился и старательно начал пережевывать.
— Тот щенок… — напомнила она, стараясь не показывать свою брезгливость при виде поедания луковицы и выжидающе смотря на него: — Его скрали… неужели в отместку за моё спасение?
— И за это он ответит, — засмеялся мужчина, не в силах скрывать свой триумф.
— А ты только кажешься простым человеком, — вновь польстила ему Дуня, а потом уважительно добавила: — а сам умен и расчётлив, не чета боярам.