Боярышня Евдокия

Меллер Юлия Викторовна

— Чего? — совсем запутался Григорий.

— Они легко приручаются и хлопот с ними немного, — изображая умудренную опытом особу, солидно проговорила она. — Знай себе кидай в пруд хлебных крошек, а они как по команде приплывать станут.

— Ну и выдумщица ты, — усмехнулся он, но для себя решил попробовать. Вдруг он золотую рыбку приманит и тогда у неё попросит… Григорий задумался и надолго.

Дуня же, довольная тем, что Гриша больше не ворчит, направилась к Алексейке.

Её встретили всей честной компанией. Она поблагодарила их за помощь,

пригласила всех в Москву за новыми товарами, передала подарочки Соломонии Евстахьевне.

— Низкий поклон бабушке, — наставляла Дуня. — А это вам, — боярышня достала коробочку с перьевыми ручками и вручила старшему. — Такие можно заказать только у князя.

— Эвона как! Удобно писать такой забавой?

— Очень.

— Как же нам к князю пробиться? — зачесали головы псковичи. — У него сейчас столько народу толпится, не протолкнуться.

— Если за княжьим товаром, то лучше не к князю, а ехать в Москву и идти к княжьему казначею, — посоветовала Дуня.

— Важный человек… примет ли?

— Примет! Накануне ему записочку передайте, что приехали из Пскова, хотите закупить перьевых ручек, чтобы торг ими вести. Придёте следующим утром или в полдень… А, — стукнула она себя по лбу, — сошлитесь на меня, мол, боярышня Доронина подсказала сразу к нему обратиться. Записка должна быть короткой. Не надо всяких там «ехали мы долго…», «восхищены твоим умом и прочим…».

А подарочки?

— Ну, без этого не обойтись, — вздохнула боярышня. — Но не надо ничего дорогого дарить. Этого добра у него вдоволь, а вот редкого…

— Дак, редкости где ж возьмешь?

— А подумать? Вон у Алексейки в доме кухарка вкуснючие пирожки печёт, а наш казначей большой ценитель еды. К тому же он соревнуется с Плещеевыми в продажах меда с заедками после турниров. Вот и угостите, да научите его челядь тако же готовить.

— Хм.

— Или вот, Соломония Евстахьевна хвастала, что дивные цветы у неё в саду растут. Попросите у неё корешок или луковку, а может, прямо в горшочек посадить и сюда довезти. Тоже подарок из разряда «дёшево и сердито».

— Эх, я бы сейчас рванул в Москву, да нет у меня с собой таких подарков.

Дуня посмотрела на псковича, вставшего в первом ряду, когда готовились её защищать.

— А ты закажи прямо в Москве в мастерской боярича Кошкина-Ноги крохотную мельничку для измельчения перца или соли.

— Кому ж такая потребна будет? — удивились псковичи, зная о баснословной стоимости перца.

Но Дуня не поняла их затруднений и принялась объяснять:

— Совсем-совсем крохотную, чтобы в руку ложилась и на стол поставить можно было. Сверху дырочки, чтобы засыпать перец* или соль. И крутилка наверху, а внутри махонькие жернова и в донце выход для перемолотых пряностей.

(*перец был давно известен на Руси, но распространение получил только в конце 15 века)

Псковичи переглянулись:

— Митря, ты мне такую штуку закажи. Хочу посмотреть, что получится, и жену порадовать. Сразу три… нет, пять штук… а лучше два на дцать. Забава

всей родне будет!

— И мне!

— Про меня не забудь!

Евдокия еле влезла с пояснениями:

— Закажи чашечки-мельнички из дерева, камня и из глины. Посмотришь, какая удобнее будет да лучше продаваться станет.

— Дунь, ну ты голова! — восхитился Алексейка.

— То мой подарок всем вам. Назовите крохотные домашние мельнички псковскими.

— Так в Москве же делать будут?

— Вот сразу и обозначьте, что это псковский товар, как лён. Псковский же лён считается лучшим несмотря на то, что повсюду продаётся!

— Благодарствуем, боярышня, уважила мудрым словом.

— Ой, да чего уж… у меня этого добра в избытке, — похвалилась как принято, Дуня, — но не для каждого, — спешно оговорилась, увидев загоревшиеся глаза псковичей. — Ах, чуть не забыла! — повернулась она к Митре. —Загляни на нашу с княжичем бумажную мануфактуру. У управляющего есть список, по какой цене продавать разный товар. Он торговаться не уполномочен. Ему всё заранее расписали: если что-либо берут по десять штук, то одна цена, по сотне или по тысяче — то другая. Ему никаких подарков дарить не надо.

Дуня долго ещё говорила, что можно купить в Москве, расспрашивала о жизни в Пскове, о планах Алексейки.

— Зимой с батей в Москву товар повезу, — похвастал он.

— Тогда у нас остановитесь, — подытожила она и попрощалась.

Не успела вернуться домой, а её уже служка владыки ждал. Возок прислал. Дуня расстроилась, что у неё не осталось подарков, но времени не было, чтобы что-то придумать.

Доставили её на владычий двор, проводили в гостевую палату. Феофила долго ждать не пришлось. Он вошёл, быстро огляделся, увидел её, протянул руку. Поддаваясь его настрою и быстрым движениям, Дуня тоже поторопилась.

— Новая веха начинается в истории Великого Новгорода, — начал владыка, — надеюсь, что к добру.

— К добру, владыка, не сомневайтесь! — оживлённо поддержала она.

— Так чувствуешь? — удивлённо спросил он, не ожидавший такой реакции.

— Я чувствую, что мы все избежали большой беды и непоправимого урона, — очень серьёзно произнесла она, и уже без всякого пафоса добавила: — А дальше всё в наших руках!

Он пытливо посмотрел на неё, но не потребовал пояснений.

— В московском княжестве церковь не володеет землями, а мы… — неожиданно продолжил он и оборвал сам себя, давая возможность закончить гостье, и она не подвела:

— В княжестве есть монастыри, которым управление землями было в тягость и не по душе. Сбросив с себя этот хомут, они расцвели.

— Про бабку свою говоришь, — кивнул Феофил. — Хороший опыт. Ведомо мне.

— Она пошла путём освоения ремёсел, другие занялись подбором крестьянских семей, которым можно отдать землю внаём за часть урожая. Ленивых не привечают, а умным и трудолюбивым помогают по мере сил, и результат там тоже хороший.

— Слышал, слышал.

— Но есть и отрицательный опыт.