Боярышня-попаданка, или Любовь князя
Шрифт:
— Проводи гостя, — сказала мне маменька и принялась убирать со стола.
Я вышла вместе с Добрыней на крыльцо.
— Ох, как же я боялся, — князь притянул меня к себе и поцеловал в лоб, — С врагами встретиться было не страшно, к разговору с отцом твоим готовился, как к главной битве, — он рассмеялся, — Ну теперь ты невеста моя, можем смело о том всем говорить.
Князь пытливо посмотрел мне в глаза:
— А ты будто и не рада совсем?
— Я рада, только очень переволновалась, — я поцеловала Добрыню в щеку, —
Князь прижал меня к себе и нежно поцеловал:
— Иди, милая…
Глава 37
Отцу становилось лучше с каждым днем. Он даже начал понемногу вставать и делать по несколько шагов по комнате, опираясь на палку.
Нога его заживала и я каждый день мысленно благодарила знахарку за ее искусство врачевания.
Маменька тоже оживилась, зрение пусть медленно, но но возвращалось к ней.
Теперь маменьку занимало мое приданое. Она нашла несколько девушек, которые под ее руководством, старательно шили постельное белье, полотенца, рубашки и платья.
Потом все это отдавалось вышивальщицам. Те украшали изделия вышивкой и кружевом.
Доставалась работа и нам с Настей.
— Ой, боюсь, не успеем к свадьбе, — сокрушалась маменька, — Ведь сколько добра пропало! Ироды проклятые растащили все, что годами мы собирали и готовили.
— Маменька, не переживайте вы так, — пыталась я успокоить расстроенную маму, — Не из-за полотенец и рубах меня Добрыня замуж берет. Этого добра у него и своего не мало.
— Не говори, Марья, глупости, — сердилась маменька, — Все должно по- людски быть. Как только дочка родилась, так мы и начинаем приданое для нее готовить, издавна так делалось.
Так что бери иглу в руки и садись за работу.
Мы с Настей послушно усаживались рядом с окошком и усердно шили.
— Марьюшка, а ты рада, что замуж пойдешь? — начинала Настя, интересный для нее разговор, — Будешь в княжьем тереме жить и в красивых платьях ходить.
— Мне и в нашем доме хорошо живется, — смеялась я, — И платьев мне хватает. Спасибо отцу и маменьке, они для нас ничего не жалеют.
— А ты будешь к нам приезжать в гости? — Настя скривила губы, — Как я без тебя буду?
— Конечно, и ты будешь ко мне приезжать, — успокоила я Настю, — Мы ж с тобой сестры, ближе, чем ты у меня подруги нет.
— Ну ладно, — вздохнула Настя, — Я только князя немножко боюсь, уж больно он большой…
— Не надо его бояться, он добрый, — улыбнулась я, — Бояться нужно злых людей и подлых.
— Как же узнать, кто злой, а кто подлый? — Настя даже шитье уронила на колени, — Ведь сразу не поймешь.
Наш разговор прервала маменька:
— Девки, вы болтать сели или работать? — она строго взглянула на нас, — Я ведь проверю, что вы успели сделать.
— Да, маменька, — Настя схватила иглу в руки и начала проворно
— Скучно бывает только бездельникам, — отрезала маменька и ушла перетряхивать перины и подушки, купленные накануне.
Мы с Настей переглянулись и Настя прошептала:
— Наверное, хорошо тем бездельникам живется, спи, да отдыхай, — она прыснула, — А тут сидишь целыми днями, сестрице приданое шьешь.
Мы рассмеялись и ускорили работу, потому что маменька прокричала со двора:
— Опять смеетесь? Сейчас я разведу вас по разным комнатам, чтоб молча работали.
По вечерам маменька проверяла все, что было сделано за день, раскладывала готовое по сундукам и удовлетворенно улыбалась:
— Не придется краснеть перед людьми.
Отец посмеивался:
— Ну вот наша мать занялась своим любимым делом, добро по сундукам раскладывает, да серебро чистит.
Мы смеялись, маменька обиженно замахивалась на отца полотенцем, но через минуту весело смеялась вместе с остальными:
— Не мешайте мне делать свое дело. Я ж первый раз дочку замуж отдаю, да еще и за князя.
Князя я почти не видела. Он разъезжал по своим делам. Лишь пару раз ненадолго приходил к нам, разговаривал с отцом, привез в подарок Насте какую-то невиданную куклу, чем окончательно покорил сердце моей сестренки.
Она не расставалась с этой куклой ни на минуту, шила ей красивые платья и даже смастерила для нее шубу, чтобы та не замерзла зимой.
Я радовалась каждому новому дню, все мои близкие были рядом и все у них было хорошо и гладко, но я каждую ночь смотрела на желтую луну на черном небе — полнолуние совсем скоро, а я так и не могла окончательно решить, как мне дальше жить?
Одна моя половина страстно желала вернуться в мой привычный мир, а вторая не могла расстаться с людьми, которых я любила всем сердцем.
Моя душа плакала, будто ее раздирали на тысячу кусочков, и чем ближе была ночь, о которой говорила Генкора, тем печальнее становилась я.
— Марья, ты я гляжу совсем закручинилась, — маменька внимательно посмотрела на меня, — Что не так? Вроде как не из-под палки замуж идешь, а глаза на мокром месте постоянно.
— Не обращайте на меня внимание, — я отворачивалась от маменьки, — Все в порядке со мной, это просто настроение такое…
— Ладно, — маменька кивала, — Девки всегда так — сначала замуж рвуться, потом слезы льют. Главное, чтобы потом плакать не пришлось, — маменька вздыхала, — Иди-ка поешь чего, а то вон похудела как, негоже девице такой тощей быть.
Я пошла в кухню, налила себе квасу и села около окна. Мне было жаль маменьку, она так хотела, чтобы я была счастлива, а я? Опять заставлю семью плакать обо мне? Как я могу, столько всего пережили эти люди…
С улицы раздались крики. Неужели опять какая-то беда приключилась?