Боярышня-попаданка, или Любовь князя
Шрифт:
Маменька прислонилась к забору и молча заплакала. Я же смотрела на этот лоскуток и лихорадочно соображала, что могло случиться с Настей, куда она пошла и зачем?
Глава 52
Наш незадачливый охранник побежал докладывать о происшествии князю, а мы с маменькой еще раз пробежали вдоль забора, надеясь не пропустить ни одной мелочи, что могла бы нам указать на след Насти.
Я ругала себя за то, что не уследила за сестрой и она сумела прошмыгнуть
Маменька сидела, не двигаясь на лавке. Мне было страшно смотреть на нее, такая она была бледная. Руки у нее мелко дрожали, она смотрела перед собой сухими глазами и это было еще страшней, чем если бы она плакала.
— Я пойду за Матвеем, — я дотронулась до маменькиной руки, но она схватилась за мою руку так крепко, что я вскрикнула.
— Нет, — маменька усадила меня рядом с собой, — Никуда не ходи! Я не могу потерять еще и тебя!
— Что вы говорите? — я пыталась успокоить маменьку, — Никуда я не денусь. И Настя наша сейчас придет, ну с кем не бывает — заигралась, — я тараторила, чтобы не маменька не думала о плохом, но в голове у меня крутились ужасы, какие только я могла себе представить.
Маменька не отпускала меня от себя:
— Нет, Марья, сядь, чтобы я тебя видела, — глаза ее лихорадочно блестели, — И Настю не надо было от себя отпускать, и тебя теперь на шаг от себя не отпущу.
Я понимала, что сознание маменьки не справляется с ситуацией и сейчас не время с ней спорить, нужно просто попробовать ее переключить на что-нибудь другое.
— Маменька, сейчас отец с Матвеем вернутся, нам нужно накрыть на стол, — я погладила маменьку по плечу, — Вы принесете миски?
Маменька вскочила:
— Да, ты правильно говоришь, — она пошла на кухню, так и не выпуская моей руки, — Пойдем, Марьюшка, надо на стол собирать.
Я обрадовалась, что эта привычная суета немного отвлечет маменьку от тяжелых мыслей, а сама думала, как бы мне незаметно выскользнуть из дома.
— Я пойду белье сниму с веревок, — наконец выдумала я повод, для того чтобы выйти на улицу, — Вдруг дождь пойдет, а у нас там белье чистое висит.
— Шут с ним, — отмахнулась маменька, — Куда оно денется, ты лучше вон хлеб порежь, да на стол поставь, — она протянула мне каравай хлеба и нож.
— Хорошо, — вздохнула я, видимо придется мне ждать, пока кто-нибудь не придет домой.
Дверь распахнулась, громко стукнувшись об косяк. Мы с маменькой вздрогнули, посмотрели друг на друга и не сговариваясь бросились ко входу.
На пороге стоял князь, его лицо было чернее тучи, брови нахмурены, рука лежала на рукоятке сабли.
Вслед за князем в дом вбежали Матвей и отец. Отец задохнулся от ходьбы, он тяжело и хрипло дышал и вытирал рукавом вспотевший лоб.
Князь бросил быстрый взгляд на маменьку, затем кивнул мне и вышел на крыльцо, я поспешила за ним.
— Рассказывай
— Подружек расспросила? — князь постукивал сапогом по деревянной ступеньке.
Я молча кивнула.
— Сидите дома, вдруг гуляет где-нибудь и сама прибежит, — князь заглянул в дом, — Матвей, ты идешь со мной, а вы дома нас ждите, — остановил князь отца, который поспешил вслед за Матвеем, — Негоже баб одних оставлять.
Я поняла, что князь видел, как тяжело отцу, но не захотел его обижать и оставил дома под предлогом, что он должен оберегать нас с маменькой.
Князь погладил меня по плечу и через минуту ни его, ни Матвея уже не было в доме.
Мы лишь переглянулись и молча сели вокруг стола.
— Ты, отец, поешь, — маменька налила отцу щи и пододвинула хлеб, — Все же надо есть, а то как же… — она всхлипнула и испуганно посмотрела на меня.
— Ничего, — я накрыла маменькину руку ладонью, — Если так легче, то поплачьте, а потом мы вместе с Настей посмеемся, — я почувствовала, что тоже вот-вот расплачусь и отвернулась к окну, чтобы родители не заметили моих слез.
Так мы и сидели до самой ночи, стараясь подбодрить друг друга, разговаривали обо всяких пустяках, даже пытались шутить, лишь бы отогнать от себя подальше липкий и холодный страх, который старался пробраться к нам в самое сердце.
Наконец маменька совсем устала, она прислонилась к плечу отца и прикрыла глаза, отец тоже сидел молча, постукивая ладонью по колену.
Я тихонько, стараясь их не потревожить, вышла на крыльцо и села на, нагретую за день, ступеньку.
Целый долгий день я сдерживала слезы, но сейчас они вырвались наружу, я лишь старалась, чтобы мои рыдания не услышали в доме.
Платком я вытирала глаза, когда кто-то тихо кашлянул рядом, я подпрыгнула от неожиданности:
— Кто здесь? — в голове промелькнуло, что это Настя вернулась и теперь боится, что мы ее начнем ругать, — Настя?!
— Не кричи, — тихий голос Натальи раздался совсем близко, — Если хочешь, чтобы Настя вернулась, то иди за мной.
— Ах, ты гадина, — я вихрем слетела с крыльца и схватила Наталью за ворот, — Причем тут Настя? Хотела гадость сделать, так делала бы мне! Зачем девочку трогаешь?
— А я вам всем сделала, — хохотнула Наталья, — Если я сейчас не приведу тебя, то Настя ваша домой больше не вернется. Думай быстрее, что выбрать — меня дружинникам сдать или Настю домой вернуть.
Тысячи мыслей взметнулись разом в моей голове.
Правду она говорит или блефует? Я понимала, что Наталье нельзя верить, но что если и вправду Настя сейчас с Войцехом?
Кричать мне или идти за Натальей? Как поступить?
На кону была жизнь Насти, и я не могла рисковать!