Бойцовые псы
Шрифт:
— Ты о чём молчишь там? — спросил Лёха. — Тошно? Ну так приезжай ко мне, вместе тоску развеем, первый раз, что ли?
— Звонка жду, — сказал Седов.
— А, ну дело хозяйское…
— Так позвони Серафиме, — напомнил Седов.
— Про это можешь не беспокоиться, — заверил Лёха. — Как только — так сразу. А теперь клади трубку и ни о чем таком не беспокойся…
Седов послушно опустил трубку на рычаг. Включил телевизор. Потом выключил…
Лёха позвонил через несколько минут.
— Самой Серафимы нет, но девки её очень удивились и сказали, что ничего
Глава 8
— Он? — спросил Чурилин вполголоса, кивнув на задержанного, которого мимо них провели по муровскому коридору.
— Тот самый, один к одному, — убежденно сказал Баранов.
Неужто поймали? — подумал Чурилин. Чтоб такая удача в начале расследования? Хотя какое это начало, если троих милиционеров уже убили, а четвертого ранили. Еще смущало, что задержанный никак не прореагировал на Баранова. Только взглянул со спокойным любопытством: вот, мол, мужик с перевязанной головой. Потерпевший, наверно, в пьяной драке. И только. И тут же забыл про него. Убийцы при виде своей жертвы обычно так себя не ведут. Отводят глаза, делают вид, что не заметили или не узнали. А этот посмотрел прямо и как будто даже посочувствовал.
Или хороший актер, или… Об этом втором «или» пока не хотелось даже думать… Вполне объяснимая человеческая слабость, на которую он, Чурилин, не имел никакого права.
…В кабинете, который ему выделили для допроса, Чурилин, стараясь не смотреть на задержанного, вертел так и этак его паспорт. Кажется, настоящий. Никакой подделки. Все соответствует. Можно еще посоветоваться с экспертами, показать им… Только вряд ли это что-то даст.
— Мишаков Дмитрий Константинович, город Сосновск… — читал вслух паспорт Виктор Петрович, внимательно следя поверх очков за вазомоторными реакциями допрашиваемого. — По какому случаю в столице?
— А что, нельзя? — вызывающе спросил парень.
— Можно, почему нельзя, — нахмурился недовольный собой Чурилин. — Ты, милый, отвечай на поставленный вопрос.
— Погулять захотелось в столице нашей Родины, — сказал Митя, помня оговоренную с Костей легенду. — Зашёл в пивбар возле Киевского. Ну, повздорил малек с одним крутым. А его раздолбай сразу ментов, то есть, хотел сказать, милицию звать…
— Постой, — поморщился Виктор Петрович. — Ты мне лапшу на уши не вешай… Ты что, подрался в пивбаре?
— Ну. Будто не знаете. Менты нарисовались, хотели протокол оформить…
— Во сколько это было? — перебил его следователь.
— Около семи вечера, — пожал плечами Митя. — Я на часы не смотрел… Так они меня потом отпустили — не было ж ничего! Ну, помахались немного… Для понту… Только вернулся, чтоб пиво допить… Нет, ещё кружку взял. И тут снова-здорово… Другие менты, прошу прощения, милиционеры набежали и опять поволокли… А почему только меня? Он первый полез! Девка его на меня уставилась, а я при чем?
Виктор Петрович испытующе смотрел на парня. Значит, не он… Потому как знает, что мне ничего не стоит проверить каждое его
— Давай-ка убедимся, — сказал Чурилин вслух и потянулся за телефонной трубкой. — Где этот пивбар, говоришь… Возле Киевского?
Митя кивнул. Этот бар Виктор Петрович хорошо помнил. Один из первых, которые открыли в Москве. Однажды пришел туда с сокурсниками. Пришлось выстоять очередь. Говорили, будто там только чешское, вся Москва, утомленная «Жигулевским», искала только чешское. «Сенатор», «Праздрой» тогда звучали, как сегодня «Хольстен» или «Бавария»… Но чешское кончилось перед ними, пришлось пробавляться родимым бочковым…
После нескольких кружек студента юрфака Чурилина потянуло по нужде — освободить желудок для новых кружек. И вот какое наблюдение его тогда поразило: писсуары в уборной были приделаны к стене, прямо за которой находился разливочный зал, откуда официанты выходили с подносами, уставленными полными кружками. Ему пришло в голову, что он оказался в самом сердце замкнутого, идущего по кругу технологического процесса: кружки просто подставляют с другой стороны стены, чтобы снова подать гражданам содержимое их мочевых пузырей. По вкусу, во всяком случае, особой разницы не было.
Шутка, конечно, но когда он поделился своим наблюдением с товарищами, те сначала посмеялись, а потом всерьез захотели проверить его догадку. Но в разливочную их не пустили… В конце концов пришлось срочно покинуть это заведение, пока не вызвали милицию.
— Там, кажется, семьдесят пятое отделение? — спросил Виктор Петрович, берясь за трубку.
Митя пожал плечами, глядя на него ясными глазами. Пустышку тяну, пустышку, ругал себя Чурилин, набирая номер. Он уже знал, что ему ответят.
— У вас был вчера около семи вечера вызов в пивбар, что у Киевского? — спросил он, представившись.
— Сейчас посмотрим… — сказал дежурный. — Да. Вот, около семи. Двое парней сцепились из-за девушки. Ничего особенного, проверили только документы и ограничились предупреждением.
— У вас должно быть записано время и фамилии задержанных… — сказал Виктор Петрович.
— Да, вот всё есть… Немного неразборчиво. Восемнадцать сорок три. Моршанцев Игорь и второй… Мишаков, по-моему, Дмитрий. Живет в Сосновске, что ли… Временно зарегистрирован по адресу: Душанбинская, пять, квартира четырнадцать… Что ещё надо? Год рождения?
— Достаточно, — сказал Чурилин устало. Стоило ли всю ночь ловить непонятно кого, чтобы поутру выглядеть невыспавшимся идиотом в глазах этого сопляка, гостя столицы?
— А что случилось? — спросил Митя. — Того, второго, не нашли?
— Найдут! — сказал Чурилин, возвращая ему паспорт. — Всё, свободен…
Он старался не смотреть на парня.
— Когда домой уезжаешь? — спросил он Митю.
— Завтра, — сказал Митя. — У вас же мой билет на поезд… вон, под паспортом.
Недовольно сопя, Виктор Петрович для проформы посмотрел билет. Всё верно… Можно, конечно, еще последить, как он будет уезжать, кто его будет провожать. Вот он, билет-то, время отправления и номер вагона известны…