Бойцовые псы
Шрифт:
Во-первых, время. Это, скорее всего, произошло до перехода погибшего лейтенанта Березина в другое отделение… То есть до шестнадцатого февраля сего года. Когда-то и каким-то образом они все могли быть вместе…
Теперь — место. Чечня, пожалуй, отпадает, поскольку Березин там никогда не был. А его застрелили из той же винтовки, что и остальных. Из неё же стреляли и в Баранова. Значит, связывает их что-то другое… Но что?
Тут у него одни домыслы. Баранов не похож на человека, способного на какое-то преступление… Отняли наркотики, продали сами и поделили выручку? Прецедент уже был…
Чёрт его знает… Главное, все люди семейные, положительные, в органах служат давно, характеризуются только с лучшей стороны.
Ладно, не стоит отвлекаться. Где и как они, отнюдь не друзья, во всяком случае, Березин с ними не дружил, могли собраться вместе? На каком-нибудь дежурстве, например. Еще не факт, между прочим, но проверить следует.
Он снял трубку и позвонил в сорок четвертое отделение.
— Это Чурилин, здравствуйте… — сказал он, когда ему ответил дежурный. — Я тут на Петровке… Полистайте, если не трудно, график нарядов, начиная… нет, прошу прощения, заканчивая шестнадцатым февраля. А начиная… ну, хотя бы с Нового года. Интересует меня вот что: где могли погибшие, а также Баранов, вчетвером дежурить? Понимаете, да? Да, чуть не забыл. Когда это найдете, посмотрите, пожалуйста, кто с ними был еще, если был. Я перезвоню попозже…
Он встал и походил по чужому кабинету. Прокуратура недалеко, рядом свой кабинет, но Виктор Петрович предпочитал сейчас поразмыслить в одиночестве… Он вообще любил работать один. И терпеть не мог эти коллективные размышления, так называемый мозговой штурм… Там, в управлении, сейчас трудятся члены его бригады. Все больше молодые, да ранние, у них, как всегда, много идей, и все они гениальные, но, как правило, уводящие в сторону…
Наверно, становлюсь стар, начинаю брюзжать, подумал он… Но сколько раз именно так уже и было, когда в одиночку удавалось сделать намного больше… Все-таки я кабинетный следователь, волк-одиночка, подумал про себя Виктор Петрович, хорошо это, или плохо, но это факт. И хоть привык работать у себя, но сейчас, в чужом кабинете, даже спокойнее…. Никто не звонит, никто не лезет со своими озарениями, не подозревая, что у меня своих полно.
Он позвонил жене:
— Ещё задержусь… нет, я на Петровке. Прячусь тут от своих шерлок Холмсов. Хоть можно спокойно подремать. Ничего, приду домой и отосплюсь…
— Он хотел уже было вешать трубку, но не так-то просто это было сделать. Он уже был не рад, что позвонил. Думал, ну пару-тройку минут, пока дежурный по отделению шарит по журналам, а жена, как назло, сыпала и сыпала словами, будто они сто лет не виделись — столько у нее накопилось новостей.
Извини, Катя, ко мне кто-то пришёл.
— Она обиженно замолчала. Привыкла за столько лет угадывать по интонации, когда он лукавит… Ну что ж, если по-другому нельзя, сама виновата.
И, едва положив трубку, он тут же набрал номер дежурного сорок четвертого отделения.
— Вот, товарищ следователь, кажется, нашёл… Значит, эта святая теперь троица, то есть Кравцов, Баранов и Петрунин, ходили в патруль
— А Березин? Березин был с ними? — нетерпеливо перебил Чурилин. Его покоробила ерническая характеристика дежурного, данная погибшим товарищам.
— А Сашка Березин, царство ему небесное, был в тот день дежурным по отделению. Вот и всё… Больше они все вместе никогда не совпадали. Если только по двое в лучшем случае. Разве что после работы троили.
— Может, дружили? Рыбалка там, футбол…
— Какой там… Ну, разве что те, кто был в Чечне. Так Березин там не был, он вообще всегда был особняком… А так — рабочий день закончился, ноги еле таскаешь, и сразу домой, ко щам.
— Но у вас дежурят по четыре человека, — сказал Чурилин. — Значит, был и четвертый?
— Дежурим по-разному, — назидательно сказал дежурный. — По усиленному режиму или по обычному. В тот раз по усиленному.
— Кто у них был четвертым, там записано? Я же просил вас узнать.
— Сейчас… все сразу не упомнишь… Вот, Артикулов Анатолий. Как раз он был четвёртым.
— В тот день были приводы? — спросил Чурилин, кивая и записывая.
— Сейчас посмотрю… Да так, по мелочи. Трое азеров, в смысле азербайджанцев. Ну это обычно, если дежурим возле рынка… Больше никого, а что?
— Фамилии этих задержанных есть?
— Сейчас… Я за вами не успеваю… Значит, пишите! Исмаилов Гасан, торговец. Мешади, тоже Исмаилов, его брат… Потом, наоборот, Гасанов Новруз. Приехали его, то есть Гасана, навестить… Потом Кравцов их отпустил, проведя воспитательную беседу насчёт режима пребывания в столице Российской Федерации и сделав последнее предупреждение по поводу регистрации, а также просрочки разрешения на торговлю… Вот всё, что здесь есть. Негусто, конечно. А что, не так что-нибудь?
— Всё так… — пробормотал Виктор Петрович, заканчивая разговор, потом положил трубку, достал термос с чаем и бутерброды, с утра заготовленные женой. Не мешало бы подкрепиться… Потом спохватился и снова позвонил в свое управление.
— Зоечка, — сказал он извиняющимся голосом и с набитым ртом. — Совсем забыл… Может, несущественно, но на всякий случай. Мало ли… Там прошла моя заявка на прослушивание? Ещё нет… Ну можно так работать, я спрашиваю? Да не тебя спрашиваю, конечно… Тогда добавь туда еще одного, на всякий случай. Значит, сотрудник того же сорок четвертого отделения Анатолий Артикулов. Отчества не знаю… Не думаю, что с такой фамилией их в этом отделении много. Пусть мои ребята найдут его домашний… И послушают. Им тоже надо чем-то заняться. А так меня ни для кого нет. Поняла? Ну и умница.
Глава 9
Валета арестовали рано утром, когда он ещё спал. Дверь взломали, ворвались трое омоновцев в чёрных масках, свалили, скрутили. Вместе с понятыми быстро произвели обыск, потом стали копать в саду и с ходу, будто знали, где искать, нашли пистолет ТТ и снайперскую винтовку.
Валет лежал носом в пол, с заломленными назад руками. Он ничего не понимал. Павел Романович должен был заранее предупредить. Он же обещал…
Утешало лишь то, что его все равно должны доставить к Каморину. Там все разъяснится…