Бойцовые псы
Шрифт:
Лед треснул, образовалась огромная полынья, в которую медленно, но верно затягивало машину со всем ее содержимым…
Каморин оглянулся. Шоссе по-прежнему было пустынно, хотя как раз теперь самое время было бы и объявиться свидетелям… Он уже совсем было собирался уезжать, как вдруг, бросив под мост последний взгляд, заметил в сгущающихся сумерках, как в полынье возникла одна человеческая голова, потом вторая.
Выругавшись, он остановил машину и сбежал вниз под мост, снова снимая пистолет с предохранителя.
— Помогите! — заорала чья-то
Каморин осторожно спустился на лёд, едва ли не к самой полынье. Увиденное поразило его. Валет пытался удержаться на поверхности сам и поддерживал из последних сил следователя Злобина, окончательно обессиленного и уже пускавшего пузыри…
— Павел Романович! — Валет узнал Каморина и даже хотел взмахнуть рукой, едва не выпустив Злобина. Потом попытался взвалиться грудью на кромку льдины, но она обломилась под его тяжестью.
Глаза Каморина встретились с его вытаращенными, полными ужаса глазами.
— Павел Романович… — Валет закашлялся от по павшей в рот воды, замахал рукой, но Злобина не отпускал. Возможно, полагал, что за спасение следователя ему скостят срок…
Вот идиот, подумал Каморин и снова оглянулся. Отсюда, с реки, шоссе уже не было видно, но свет от едущей со стороны Челябинска машины отсюда, снизу, заметен был хорошо.
Он выстрелил Валету в голову, стараясь при этом не видеть его глаз. Для Злобина пуля уже не понадобилась.
Потом Павел Романович быстро взобрался наверх. Грузовик, шедший со стороны Челябинска, был уже рядом. Каморин замахал руками, чтобы его остановить. Но водитель уже и сам притормаживал, заметив снесенное ограждение и полынью под мостом.
Пожилой шофёр в чёрном овчинном тулупе вылез из машины, вопросительно посмотрел на Каморина.
— Вот сколько говорить им, — выругался он. — Мост-то старый… Это разве ограждение? Вот сколько здесь зимой езжу…
Он прервал вступление, глядя на молчавшего Каморина.
— Прямо на моих глазах, представляешь? — сказал Павел Романович. — И никто не выплыл…
— Да где тут, — вздохнул водитель. — С такой-то высоты.
— На бок перевернулся и прямо в ограждение врезался, — продолжал Каморин. — И хоть бы кто крикнул.
— Надо бы в милицию сообщить, — неуверенно сказал водитель.
— Считай, что уже сообщил, — усмехнулся Каморин. И, достав свое удостоверение, сунул ему под нос. — Я прямо сейчас оформлю протокол о том, что мы видели, и все там зафиксируем и распишемся.
— А что я видел? — приоткрыл рот водитель.
Каморин не ответил. Только достал из кейса бумагу и положил её на капот своей машины.
— Фамилия? — спросил он.
— А чего фамилия, я ведь чего видел? — пожал тот плечами. — Ну видел, будто ограждение кто-то снёс…
— Полынью видишь? — спокойно спросил Андрей Романович.
— Ну, вижу, — тоскливо сказал водитель. Ему, видно, не хотелось идти в свидетели. Значит, не хочет светиться. Значит, рыльце в пушку. Значит, будет помалкивать… Находка, а не свидетель.
— Так видишь полынью? —
— Ну, вижу…
— Тебя же никто ни в чем не винит. Я видел то же самое, что и ты. Вот об этом мы с тобой и распишемся.
Тот почесал в затылке, сдвинув для этого на глаза старый, видавший виды треух.
— Пиши, — сказал он, рубанув воздух ладонью. — Нефедов моя фамилия. Акентий Федулович.
— Нет, если сомневаешься, мы можем прямо сейчас доехать до ближайшего поста ГАИ… — сказал Каморин. — И там тебе разъяснят.
— Разъясняли уже… — махнул тот рукой. — Чуть без порток не остался. Ну где расписываться?
Кивнув ему, Павел Романович быстро дописал протокол.
— На, прочти, прежце чем подписать, а то скажешь потом… — Он протянул листок Нефедову.
Тот, крякнув, достал из дальнего кармана очки. В них он сразу стал похож на многочадного батюшку из бедного прихода.
— Только я не видел никакого фургона, — сказал Нефедов.
— Какая разница, зато я видел, — поморщился Каморин. — Ну и зануда ты, Акентий Федулович. Как только с тобой жена живёт… Не пишется два разных протокола по одному событию, понятно тебе? А вот если станут в ГАИ спрашивать — скажешь всё, как есть… А я действительно видел, он впереди меня гнал. А когда подъехал — он уже свалился… Ну что? — спросил он, решив, что немного припугнуть свидетеля делу не помешает. — Кому ГАИ поверит, в случае чего, мне или тебе? И еще припишут, что скрываешь информацию. Тоже не здорово получится.
Кряхтя и вздыхая, Нефедов расписался.
— И адрес с телефоном не забудь, — сказал Каморин. — Ну вот, другой разговор.
Глава 10
Валера Пирожников проснулся около двух часов дня. Сначала попытался понять, где он и кто с ним в постели… Оказалось, неизвестно где и какая-то рыжеволосая девица, отвернувшаяся лицом к стене. Рыжих он как раз не любил. Просто терпеть не мог их молочно-белую кожу с этими рыжими веснушками. Хотел вспомнить, где он мог ее видеть, или понять, кто ее подложил либо как она вообще оказалась рядом, да так и не вспомнил. ж Потом решил рассмотреть её лицо.
Для этого даму пришлось толкнуть в бок. Она заворочалась, застонала, сказала что-то нечленораздельное, похоже, выругалась. Он толкнул ещё раз.
— Ну Петенька, ну хватит, дай хоть утром поспать. Всю ночь ведь не давал… — и снова засопела.
Валера подскочил и дико огляделся. Огромная мрачная комната с высоким, как в храме, потолком, с огромной мрачной мебелью пятидесятых годов, все больше в пыльных, темных чехлах. И столь же огромные картины. На одной, висевшей прямо перед глазами, охотники нордического вида в звериных шкурах загоняли в болото несчастного кабана, обливавшегося кровью, с выпученным глазом, помутневшим от смертельного страха, а на втором плане их полногрудые подруги, не теряя времени, кипятили воду на костре.