Божий суд
Шрифт:
– Но в таком случае и вся слава тоже достанется подставному лицу.
– Слава - да, но кларки...
– Понимаю. И наконец, последнее. Не могли бы вы, господин Хэксли, охарактеризовать ваших сотрудников, ну хотя бы а нескольких словах?
Хэксли задумался:
– Вероятно, прежде всего вас интересует Девидс?
– И он.
– Девидс - исключительный учечый... Был... Такие рождаются один раз в столетие. Он обладал удивительным мозгом. Не мозг, а быстродействующая вычислительная машина. И у него была феноменальная память - он знал все на свете.
–
– Грехем. Типичный исследователь. Классически рассеян. Немного замкнут. Главное для него - наука. Отсюда семейные неурядицы. Мне кажется, он собирается расстаться со своей супругой. Довольно способный ученый. Ленгли. Этот отнюдь не затворник. От радостей жизни не отказывается. Способности средние. Но резок на язык и вспыльчив. Хотя и не злопамятен. Сигрен. Пессимист, мрачноватый человек. Наукой занимается, можно сказать по обязанности, но одарен. Обидчив. Совершенно не понимает шуток. И, если можно так выразиться, принципиальный неудачник.
– Кажется, есть еще один?
– Да, Сойк, - по лицу Хэксли скользнула пренебрежительная гримаса.
– О нем можно сказать в двух словах: несерьезный человек. К тому же честолюбив и весьма высокого о себе мнения. Не прочь пустить пыль в глаза.
– Зачем же вы его держите?
– Видите ли, при всех своих недостагках Сойк неплохой вычислитель. Если точно поставить расчетное задание, можно быть спокойным: он выполнит его быстро и безошибочно.
– Ну, что же, благодарю вас. Теперь я получил хотя бы некоторое представление об этих людях. Кстати, а как они работали над этой вашей "вакуумной" проблемой?
– Что значит - как?
– не понял Хэксли.
– Все вместе, так сказать, объединенными усилиями, или поодиночке?
– Разумеется, каждый в отдельности. В этом - весь смысл. Как можно меньше влиять друг на друга, искать свои, оригинальные подходы к задаче. Только с Девидсом они иногда советовались.
– Пожалуй, для начала достаточно, - сказал Бэрд, поднимаясь - Теперь, если вы не возражаете, осмотрим кабинет Девидса.
– Минуту, - остановил его Хэксли.
– Вчера, после того как я сообщил своим сотрудникам о пропаже, они довольно долго обсуждали друг с другом ситуацию. Без меня, разумеется. Но этот разговор я записал на магнитную пленку. Не хотите ли послушать?
Бэрд поморщился:
– Обычно я предпочитаю не пользоваться подобными средствами.
– Я не собираюсь вмешиваться в вашу работу, комиссар, - подчеркнуто вежливо произнес Хэксли.
– Но думаю, вам придется говорить с каждым из них. Ведь ваша задача состоит даже не столько в том, чтобы найти похитителя, сколько в том, чтобы повлиять. Вы понимаете меня? Мне не так важно знать - "кто". Я только хочу вернуть бумаги. Но для этого тот, кто виновен, должен почувствовать неотвратимость разоблачения. И пленка может вам помочь. Надеюсь, господь нас простит.
– Хорошо, пусть так, - согласился Бэрд.
– В конце концов, это ваше дело.
Хэксли откинул крышку стола, скрывавшую небольшой магнитофон, и нажал кнопку. Медленно завертелись прозрачные
Бэрд молча, с бесстрастным выражением лица прослушал запись. Попросил повторить еще раз.
Потом Хэксли воспроизвел еще две записи: своего второго вечернего разговора с теоретиками и утренней воскресной беседы с Грехемом.
– Надеюсь, это вам пригодится, - заметил Хэксли, останавливая магнитофон.
– Возможно, - отозвался Бэрд рассеянно.
– Возможно, я этим воспользуюсь. Кстати, не могли бы вы дать мне эти пленки на некоторое время?
Хэксли внимательно посмотрел на Бэрда, но тот, казалось, был всецело поглощен разглядыванием портретов великих физиков, украшавших стены кабинета.
– Ну что же, - протянул Хэксли, словно колеблясь.
– Возьмите, если это может принести пользу.
И, сняв с магнитофона катушку с пленкой, протянул ее Бэрду вместе с двумя другими. Комиссар небрежно сунул катушки в портфель и встал:
– Займемся осмотром?
– Я к вашим услугам.
ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
В кабинете Девидса было полутемно. Хэксли подошел к окну и, потянув за шнурок, поднял плотную, почти непрозрачную штору,
– Девидс любил работать при электрическом свете, - пояснил он.
Бэрд огляделся. Ничего особенного - обычный кабинет. Минимум обстановки. У одной из стен низкий письменный столик на тоненьких ножках. На его матовой поверхности лампа с допотопным зеленым абажуром, авторучка, воткнутая в причудливую подставку, пустой стакан. Рядом со столом кресло с мягкой высокой спинкой. Тут же простая полка, на которой в беспорядке валялось несколько потрепанных книг. В противоположном углу застекленный шкаф, доверху заполненный аккуратными книжными рядами. Стены увешаны портретами известных ученых с размашистыми автографами. Кроме того, в комнате стояло еще два стула без спинок да на полу лежал пестрый синтетический коврик.
– Скажите, господин Хэксли, - спросил Бэрд, - что произошло после того, как вы обнаружили Девидса мертвым?
– Я немедленно пригласил врача из мэрии. Он осмотрел Девидса и, удостоверив смерть, вызвал санитаров. Девидса увезли. Вот свидетельство, - Хэксли полез в карман - Нет, нет, не нужно, остановил его Бэрд - Скажите, приезжал врач, вносили носилки, выносили труп - и никто из ваших сотруднжов ничего этого не заметил?
– Мэри видела, разумеется. А что касается теоретиков, они в это время находились в своих комнатах и ничего не слышали. У нас хорошая звукоизоляция.
Бэрд несколько раз прошелся по кабинету Остановился возле письменного стола Девидса.
– А вам не приходило в голову, господин Хэксли, что Девидс после разговора с вами мог просто положить бумаги в карман? Скажем, по рассеянности.
– Перед тем как отправить тело в морг, мы с врачом проверили карманы, сказал Хэксли.
– Видите ли, у Девидса нет родственников и поэтому... одним словом, бумаг мы не нашли.
– А что-нибудь было?
– Только карандаш и записная книжка, в которой лежало шесть кларков. И еще несколько лемов в карманах.