Божья кара
Шрифт:
– Здравствуй... Лена. – Даже здесь, в этом странном мире, Андрей не решился или просто не нашел в себе сил назвать Лену дочкой.
Она заметила его заминку, поняла, в чем дело, чуть заметно улыбнулась.
– Не переживай... Здесь мне хорошо... Можно привыкнуть. Мы с тобой нечасто виделись в той жизни...
– Это моя вина.
– Не думай так... Здесь нет ничьей вины. Если бы я побыла чуть дольше живой, все бы наладилось... Я знаю, все бы наладилось.
– И ты знаешь, почему я сейчас здесь?
– Знаю.
– Скажи мне, кто тебя убил?
– Не
– И ты мне ничего о нем не скажешь?
– Почему... Скажу. Его портрет есть в нашей квартире... Ты держал его в руках.
– Фотография?
– Нет... Это не совсем портрет... Скорее рисунок. Я его нарисовала, как смогла... Если ты найдешь мой рисунок, ты узнаешь этого человека. Вы с ним скоро встретитесь, очень скоро.
– Понимаешь... Там, в нашей жизни, все выглядит иначе...
– Знаю. Я люблю тебя, папа... И всегда любила.
– И я всегда любил тебя, Лена... Прости, но понял это только сейчас, на этой вот дороге.
– Поищи мой рисунок, ладно? Ты его узнаешь. И... береги маму.
– Конечно, Лена, конечно.
– Ты услышал меня? Береги маму.
– Она обижается на меня... Наверно, она права.
– Нет, она на себя обижается. Ей тяжело сейчас... Не оставляй ее одну.
Андрей сделал шаг вперед, подошел к Лене, хотел коснуться щеки, но его рука прошла свободно, не встретив препятствия. Лена улыбнулась, увидев его испуганное недоумение.
– Если мы с тобой будем встречаться чаще, ты к этому привыкнешь. Если мы с тобой будем встречаться... Если мы с тобой... – Лена исчезала, становилась прозрачной прямо на его глазах, сквозь нее уже была видна дорога, берег реки, кустарник с цветами, и последнее, что Андрей смог различить на ее лице, была виноватая улыбка – Лена как бы просила прощения за эти свои странности.
Андрей повернулся и зашагал по дороге в обратную сторону. Небо сделалось темно-серым, но без туч. И краски погасли, и река исчезла, и птицы, и цветы... А когда он миновал знакомый уже перекресток, раздался голос Равиля:
– Андрей, ты в порядке?
– Мы уже расстались.
– Ты возвращаешься?
– Да, я снова на пустой дороге, и вокруг ни единого существа, дома, камня, травинки... Ничего нет вокруг. И никогда не было. Похоже, теперь я кое-что знаю об этом мире.
– Да, он такой, – сказал Равиль и коснулся пальцами лба Андрея. Тот открыл глаза и первое, что увидел, это слегка расплывчатый контур Светы. Потом появилась резкость изображения – Света улыбалась и протягивала ему стакан с коньяком.
Андрей без колебаний взял из ее рук этот дар живой жизни.
– Спасибо. Именно этого мне сейчас больше всего и не хватало.
Под впечатлением встречи с Леной Андрей хотел было тут же попросить у Светы все рисунки, наброски, все записочки и блокнотики, которые остались после Лены, уже открыл было рот, но тут же будто какие-то силы заставили его промолчать. Он и сам не смог бы, наверное, объяснить, что его
– Да ладно тебе, говори уже, какие мыслишки пронеслись в твоем потрясенном сознании? – попробовала настоять Света, но своими словами она только подтвердила правильность невнятно промелькнувших у Андрея опасений.
– Да так... Поделиться хотел.
– Поделись, – настаивала Света.
– Уж больно личное...
– И даже Равилю нельзя этого знать?
– Да почему нельзя! Неловко все это... Сказала Лена, что любит меня и всегда любила... А что я... Я мог только руками развести... Дескать, и я тебя люблю. Она увидела мою растерянность, улыбнулась понимающе... И эта вот ее улыбка до сих пор стоит у меня перед глазами. Здравствуй, папа, говорит, а я, придурок, не решился ее дочкой назвать... Она опять улыбнулась... Люди с той стороны более проницательны, да, Равиль?
– Дело, наверно, в другом, – Равиль помолчал. – Люди с той стороны, как ты выразился, через многое прошли, а если уж называть вещи своими именами, через смерть прошли... И наши маленькие хитрости, бытовое лукавство, придуманные правила приличия... для них уже не имеют значения. Они не раздражают людей с той стороны, даже не смешат, они просто видят эту нашу мелкую озабоченность... Ты правильно подметил их великодушие. Они лишь грустно улыбаются, видя наши уловки. Они не врут не потому, что решили вести себя вот так, вовсе нет. Они просто не могут лукавить. Вот Лена сказала, что любит тебя, – ты можешь быть совершенно уверен, что так оно и есть.
– Похоже, я вел себя несколько мелковато, – пробормотал Андрей.
– Не переживай, Андрюшенька, – тут же отозвалась Света. – Исправишься. Как Лена тебе показалась?
– Бледная... Ни кровинки в лице. Но держится, улыбается...
– А откуда там быть, кровинке-то... Ладно. На меня не обижается? – Света настороженно посмотрела на Андрея.
– У них там, похоже, вообще не обижаются. Я пожаловался, что, дескать, ты на меня обижаешься...
– А она?
– Она меня поправила. Сказала, что мама сама на себя обижается. – Поставив локти на колени, подперев подбородок кулаками, Андрей невидяще уставился в тесное кухонное пространство. – Значит, им можно доверять, – наконец произнес он.
– Как самому себе, – добавил Равиль. – Не больше и не меньше. Как самому себе, – повторил с какой-то осознанной настойчивостью. – Они не все говорят, они далеко не все говорят, но не врут.
– В этом я уже убедился, – продолжал Андрей. – Значит, они надежные ребята. – Слова прозвучали несколько странно, но в этот вечер произошло столько необъяснимого и вообще, казалось бы, невозможного, что на слова Андрея никто попросту не обратил внимания.
Равиль взял стоявший на столе нетронутый стакан с коньяком, внимательно посмотрел на просвет, отпил глоток и вернул стакан на стол.