Божья кара
Шрифт:
– Равиль, скажи мне, если это не секрет... – заговорил Андрей. – Я сегодня пообщался с Леной... Вопрос: она действительно существует где-то рядом в том виде, в котором предстала передо мной? Или это сгусток энергии, а такой вот внешностью ее наделил я? Или она пребывает в виде какого-то излучения...
– Все предположения верны, – ответил Равиль. – И все ошибочны. Я знаю только одно – все в человеке. Все в тебе, в Свете, во мне. Конечно, что-то еще существует помимо нашего обычного восприятия... Что касается меня, я могу делать только
– А кто тебе позволяет или не позволяет?
– Я их называю ребятами. Они не возражают. Когда я пытаюсь заглянуть за ширму, которая меня окружает, мне строго указывают на недопустимость моего любопытства. Они так и говорят... «Равиль, остановись... Не лезь туда... Может быть, когда-нибудь, но не сейчас. Ты не готов».
После этих слов оба замолчали, молча прошли мимо почты, мимо работающих еще киосков.
– Что же мимо, ребята? У меня еще столько всего осталось! – из маленького окошка выглянула кудлатая головка Нади.
– На обратном пути, – пообещал Андрей.
До дома Веры осталось идти несколько минут, и друзья прошли это расстояние не торопясь, легким прогулочным шагом.
– А знаешь, – нарушил молчание Андрей, – у меня такое ощущение, что этот тип все время где-то недалеко.
– Да, он рядом, – подтвердил Равиль. – Я с ним даже иногда переговариваюсь. Он заигрался.
– В каком смысле?
– Озорует. Как бы усмехается. Он знает, что я здесь.
– Об этом знает весь Коктебель.
– Нет, это другое...У него беспокойство, но это приятное для него беспокойство... Оно его как бы заводит. Как бывает у актеров перед выходом на сцену... По-настоящему его тревожит только Света. Он опасается, что она его все-таки сдаст.
– Но следов-то не осталось!
– Это только кажется... Они есть, они всегда есть.
– В душе? – усмехнулся Андрей.
– В душе тоже все прочитывается или, лучше сказать, считывается. Суд может не принять их как доказательства, но ты говорил, что тебе не нужны доказательства? Я правильно понял?
Они свернули с улицы Десантников к гостинице Саши Баранова «Морской конек», повернули направо и через минуту-вторую были у железных ворот Веры.
– Тебя провести на этаж? – спросил Андрей.
– Нет, не надо. Иди к Свете. Что-то мне стало неуютно... Она просила купить коньяк? Возьми бутылку и иди к ней. Придешь – позвони мне, ладно?
– Счастливо. – Андрей похлопал Равиля по спине.
– Ты слышал, что я сказал? Доберешься – обязательно позвони. Я буду ждать. Не буду подниматься к себе, поболтаем с Верой. У нее телефон во дворе.
– Может, и мне с вами посидеть минут десять-пятнадцать?
– Андрей... – Равиль помолчал. – Катись. И нигде не задерживайся. Обещаешь?
– Ты настаиваешь?
– Да! – заорал Равиль. Протиснувшись в железную калитку, он с грохотом захлопнул ее изнутри.
Андрей посмотрел на часы – они вышли из квартиры Светы полчаса назад.
– Слушаю вас внимательно! – обрадовалась она.
– Коньяк, Надя. Емкость ноль пять, граненая бутылка, пять звездочек. И две шоколадки с орешками.
– Ни пуха! Поторопись – заждалась красавица!
– Авось! – откликнулся Андрей.
Что-то заставило его ускорить шаг. То ли странная настойчивость Равиля, он, кажется, впервые за все время пребывания в Коктебеле повысил голос, то ли неожиданное пожелание Нади поторопиться – никогда она не напутствовала его такими словами, да и сам он чувствовал, что лучше бы ему вернуться побыстрее...
В кромешной темноте подъезда он, безошибочно прыгая через три ступеньки, поднялся на пятый этаж и нажал кнопку звонка. Ни единого звука из квартиры не донеслось. Он нажал кнопку еще раз, еще... Полная тишина. Не могла Света уснуть так крепко за сорок минут его отсутствия. Тем более сама напомнила о коньяке...
Андрей, торопясь, нашарил в кармане связку ключей, с трудом нащупал щель в двери. Дверь открылась после первого же поворота ключа. А он прекрасно помнил, что запер ее на оба замка и в каждом дважды повернул ключ.
И только тогда сердце его первый раз как бы охнуло. Что-то было не так, что-то не находило объяснения, опять же эта непонятная тишина – он оставил Свету в хорошем, даже шаловливом настроении, вернулся вовремя, как и обещал, чуть больше чем через полчаса...
Опять же эта тишина. И свет в квартире был погашен. И в коридоре, и на кухне, и в комнате... Света никогда не выключала все лампочки.
Андрей нащупал выключатель возле двери. Вспыхнула лампочка в коридоре. Вроде все нормально, но каким-то уголком сознания он понял – что-то произошло: сдвинутые в угол комнатные тапочки, какие-то вещи, не то сумочка, не то туфли лежат на полу безобразно, не так, как они лежат, даже небрежно брошенные хозяйкой, вещи лежали плохо...
Андрей прошел в конец коридора, включил свет и толкнул дверь на кухню.
И ужас охватил его.
Немой парализующий ужас.
Света лежала на полу, вся в крови, и совершенно обнаженная. На ней не было ничего. То, что она была мертва, он понял сразу. Даже не возникло желания шагнуть к ней, пощупать пульс, приподнять...
– Так, – пробормотал он. – Так... Состоялось все-таки...
И только после этого увидел рану на шее. И подумал – значит, поднимаясь бегом по лестнице, он пробежал мимо убийцы... Конечно, его в подъезде уже нет – он осторожно спустился вниз, придерживая дверь, выскользнул из дома и тут же растворился в темноте...
Телефон стоял на диване. Андрей поднял трубку, набрал номер Воеводина. Тот еще не спал.
– Сергей, я в квартире у Светы... Срочно сюда.
– Что-то случилось?