Брак и злоба

Вольф Триша

Мое сердце замирает. Задыхаясь, я говорю:

— Мы не обязаны играть по их правилам.

В его глазах вспыхивает вызов, пока он не обхватывает меня за талию со сдавленным стоном.

— Виолетта, — говорит он, и для меня все еще шок, когда он произносит мое имя. — Если ты станешь моей женой, я буду уважать тебя, почитать тебя. Не искушай меня жестоко отнять то, чего мужчина должен ждать.

Мой взгляд скользнул по нему. От жестокого монстра, перед которым я впервые преклонила колени на помосте, до сильного мужчины, сидящего сейчас

подо мной, я вижу обе стороны Люциана — две стороны одной медали. Он защищает меня настолько, насколько позволяет его природа.

Я уже покорилась своим чувствам, но смогу ли я оставить все, что знала, — свою семью, мечты о танцах, всю свою жизнь, — чтобы рискнуть с врагом?

И еще один вопрос, который я боюсь даже озвучить: может ли мой враг когда-нибудь полюбить меня?

Я облизываю губы: растущая потребность быть ближе к нему и узнать хотя бы часть ответа заставляет меня храбриться.

— Тогда нам не обязательно проходить весь путь… — Осмелев, я провожу рукой по его груди и шее, впитывая ощущения от его шрамов и гладкой, покрытой чернилами кожи. В его объятиях я провожу большим пальцем по его нижней губе, слегка касаясь шрама, рассекающего его подбородок, того самого, на который я столько раз смотрела и гадала, каков он будет на ощупь на моих губах.

Я жду, что он выхватит мое запястье, остановит меня, но огонь в его ярких глазах провоцирует меня продолжать.

Смелость витает, между нами, заряжая воздух и притягивая нас друг к другу, как сила черной дыры, в которую нас обоих затянет. Но кто будет потерян?

— Ты так чертовски красива, что это меня убивает. — Его слова срываются с губ, прежде чем он впивается пальцами в мои волосы и прижимает мой рот к своему.

Глава 16

Богиня и Злодей

Люциан

У нее вкус соблазна и греха, рая и самого сладкого искушения. У нее вкус лаванды, ее бледно-лилового платья балерины и темных синяков, обещающих боль.

Я пытаюсь сдержаться и одновременно вырываюсь из кожи.

Мои руки в ее волосах, на ее теле, задирают вверх нежную ночную рубашку, чтобы завладеть каждым сантиметром ее кожи. Я позволяю ей возиться с моей рубашкой, сдвигая ее с плеч, чтобы она могла провести своими острыми ногтями по моей груди.

Я провожу языком по впадинке ее рта, вызывая у нее стон, который уничтожает мой контроль. Я думал, что проиграл битву, когда пожирал ее сладкую киску; ее рот опустошает меня, полностью уничтожая всякий смысл и разум.

Я провожу рукой по ее бедрам и добираюсь до попки, обхватываю мягкую плоть и насаживаю ее на свой бушующий член. Эти сексуальные бедра, которые я видел во время танцев, крутятся и раскачиваются, прижимаясь ко мне с такой охренительной силой, что я бормочу нецензурные ругательства между поцелуями.

Я чувствую, как ее жар проникает сквозь мои слаксы, и я, как одержимый, не могу ясно мыслить, позволяя ей протянуть руку между нами и расстегнуть молнию. Но, черт

возьми, один только намек на то, что губы ее киски касаются моих трусов, кажется таким чертовски приятным, что я не могу остановить ее.

Когда ее тонкий пальчик проскальзывает между ширинкой, я томно стону ей в рот и обхватываю рукой ее запястье.

— Если ты меня вытащишь… — говорю я, наши тяжелые дыхания смешиваются, — и мой член коснется твоей влажной киски, я не смогу остановиться.

Я чувствую, как она прижимается ко мне, и это чистая, гребаная пытка. Я почти молюсь, чтобы она бросила мне вызов, и я смог наказать ее жестким трахом, но тут отрезвляющая мысль о ее девственности вскипает в моих жилах.

Забота об этой девушке может на какое-то время сдержать монстра, но не укротить его.

Я все тот же мужчина, который украл ее, и я все еще жажду ее криков так же сильно, как и удовольствия.

Должно быть, она чувствует мою внутреннюю борьбу. Убрав пальцы, она скребется о мой твердый ствол через трусы, получая достаточно удовольствия, чтобы ее янтарные глаза стали полузакрытыми. Боже, она такая опьяняющая, я просто пьянею от нее.

Я следую за ней, лаская пальцами киску между ее бедер, помогая ей сильнее прижаться. Я просовываю большой палец, между нами, собираю ее влагу и кружу вокруг клитора.

— Вот так, Кайлин Биг, — говорю я, и ее насмешливое прозвище превращается в ласку по мере того, как я теряю от нее разум. — Покажи мне, как ты трахаешь мой член.

От этих грязных слов она вздрагивает, ее кожа покрывается мурашками, а соски напрягаются сквозь ночнушку. Я беру один из них в рот, крепко посасывая и проводя языком по узлу через влажную ткань. Если я сниму это платье, все будет кончено — я не остановлюсь. Я пытаюсь быть порядочным человеком, но я не гребаный святой.

— А раньше мужчина заставлял тебя кончать? — спрашиваю я, прежде чем погладить ее грудь, грубой подушечкой большого пальца обрабатывая клитор.

Она качает головой, ее темные локоны спутаны и набрасываются на меня, ее запах вторгается в мои чувства и сводит меня с ума от потребности. Я откидываюсь на спинку кожаного кресла, выгибаю бедра и всаживаю свой член в ее влажные губы. Клянусь, я никогда в жизни не занимался сухим сексом и не испытывал ничего охренительно горячего, чем наблюдать, как эта девушка возбуждается от моего члена.

— Я заставлю тебя кончить, детка. Так сильно, что ты увидишь звезды.

Ее взгляд находит меня сквозь дымку похоти, и я притягиваю ее рот к своему, засасывая ее аппетитные губы между зубами и замирая от ее отчаянного, прерывистого дыхания. Я хочу поднять ее и прижать ее задницу к спинке стула, есть ее киску, пока она не кончит мне в рот, но я чувствую, как ее бедра прижимаются к моим ногам, как сжимаются мышцы ее живота, как она скачет на мне все сильнее, отчаянно трется своей киской о мой твердый член, и я знаю, что она уже близко.