Брак по расчету
Шрифт:
– Вам нравится комната?
– Черт побери, Ланс, ты серьезно спрашиваешь? Ты бы видел, где я жила раньше! У меня было окно размером с поднос из кафе быстрого питания, и к тому же на него постоянно писали собаки!
Ланс озадаченно поворачивается к Эшфорду, но тот безразлично машет рукой.
Я начинаю открывать двери: та, что справа от кровати, ведет в комнатку со множеством полок.
– Это ваша гардеробная, миледи.
– Не верю своим глазам! Эй, Ланс, вот это больше похоже на мою старую квартиру, можешь мне поверить! –
– А здесь ванная комната, – объявляет Ланс, указывая на дверь слева от широченной кровати.
Ванная? Это же просто спа-салон! Ванна олимпийских размеров, душ, в котором можно жить, и туалетный столик в точности как у кинодивы.
– Думаю, я начну с этой комнаты, – объявляю я, разглядывая бутылочки и пузырьки разного назначения, собираясь как можно скорее плюхнуться в ванну и отмокать.
– Хорошо, вижу, ты всем довольна. Могу оставить тебя обустраиваться. Увидимся за ужином, мне надо заняться делами, – говорит Эшфорд, выходя из комнаты. Ланс идет следом.
– Погодите, а это? – спрашиваю я, указывая на двустворчатую дверь в стене напротив кровати.
Ланс, невозмутимо повернувшись ко мне, отвечает:
– Она ведет в спальню его светлости герцога.
Эшфорд выглядит так, будто на него вылили ведро ледяной воды.
– Прости, Ланс, а как же моя комната в западном крыле?
– Ваша мать герцогиня распорядилась приготовить хозяйские апартаменты для вас и вашей супруги. Разумеется, решать, кхм, какой комнатой пользоваться, только вам. – И Ланс меняет тему на менее щекотливую. – Нам также дали распоряжение приготовить все гостевые комнаты в западном крыле в преддверии… – Ланс понижает голос и почти шепотом продолжает: – королевского визита.
Эшфорд начинает крутиться на месте, точно кот без усов.
– В этом доме все с ума посходили! Я никогда не говорил о том, что перееду в другую комнату! Я вообще хоть что-то здесь еще решаю?
Ланс не уступает:
– Распоряжение звучало достаточно разумно.
Эшфорд широким шагом пересекает мою комнату и резко дергает на себя створки дверей, ведущих в смежную комнату. За ними оказывается еще одна такая же двустворчатая дверь, которую он столь же яростно распахивает.
– Они это взаправду, – раздраженно бормочет он про себя, видя, что все его вещи перенесли в эту комнату.
И я тоже с ужасом осознаю, что Эшфорд, который должен был находиться в километрах от меня, будет спать в соседней комнате.
Эшфорд с силой хлопает дверью и в ярости выходит в коридор.
Мы с Лансом остаемся стоять, обмениваясь изумленными взглядами.
– Если леди Джемма позволит, я откланяюсь. Герцогиня-мать ждет вас в своем кабинете для краткой беседы.
– А у Смирительной Рубашки имя-то есть?
– Что, простите?
– У Смирительной Рубашки, матери Эшфорда, есть имя?
По напряженному выражению Ланса я понимаю,
– Леди Дельфина.
Уверена, выходя, Ланс шептал себе под нос: «Смирительная Рубашка», – и посмеивался.
Позвонив родителям и сообщив о своем переезде, я заверяю их, что вернусь проведать их при первой возможности, а потом собираюсь с духом перед встречей со Смирительной Рубашкой.
Ее кабинет я искала сорок пять минут!
Обнаружила, что лестница здесь не одна, а по одной на каждые двадцать шагов, и готова поклясться, что, когда я приехала, их тут не было.
А коридоры? Их тут больше, чем на вокзале Кингс-Кросс!
Снова натыкаюсь на Ланса, который, поняв мои затруднения, показывает мне дорогу к пресловутому кабинету Смирительной Рубашки.
Он объявляет о моем прибытии, а потом бросает меня на растерзание леди Дельфине.
Она сидит в кресле у окна, а за ее спиной стоит великанша с тугим пучком на голове.
Лицо Дельфины не выражает ничего: кожа подтянутая (подозреваю, из-за пластической операции), пепельно-русое каре (свежеокрашенное) неподвижно, затвердевшее от лака для волос, а из белого костюма, на котором нет и тени складки, словно он вылеплен из гипса, торчат две худые ноги с острыми коленями (она вообще ест?).
– Дженна. – Она делает мне знак сесть в кресло напротив нее.
– Меня зовут Джемма. Через «эм». Я должна была родиться мальчиком и носить имя Джими, как Джими Хендрикс. А потом акушерка объявила, что родилась девочка, и Джими превратился в Джем-му, – четко произношу я.
Леди Дельфина скептически приподнимает бровь.
– Можем начинать.
– А она кто? – спрашиваю я, указывая на женщину у нее за спиной.
– Маргарет. Моя секретарша по особым поручениям. – Леди Дельфина какое-то время молча осматривает меня. – Встань и повернись вокруг, медленно.
– Зачем?
Свекровь пронзает меня суровым взглядом.
– Потому что так говорю я, и этого основания достаточно. Хочу рассмотреть тебя получше.
Эти аристократы так пыжатся, а волшебное слово «пожалуйста» не произносят никогда.
Я нехотя поднимаюсь и начинаю лениво поворачиваться.
– И долго это еще будет продолжаться? – кисло спрашивает Смирительная Рубашка.
– Я медленно поворачиваюсь, – объясняю я. – Вы сами попросили!
– Это слишком, – фыркает она.
– А мне не уточнили, насколько медленно, – замечаю я, продолжая вращение.
– Довольно, садись. Маргарет, записывай: все переделать. Волосы, руки, лицо, одежду, осанку. Все.
Я плюхаюсь в кресло, закинув ноги на один подлокотник и уперевшись спиной в другой. Дельфина поворачивается ко мне, и ее глаза чуть не вылезают из орбит:
– Это кресло королевы Виктории!
– Что-то я не видела в нем никакой Виктории, когда вошла.
Смирительная Рубашка, не обращая на меня внимания, говорит Маргарет: