Брак с летальным исходом
Шрифт:
— Я не ожидал, что следующий приступ может начаться так скоро. Раньше такого не случалось, всегда было время, чтобы подготовиться. А лекарство… — он отбросил в сторону бесполезную сумку.
Внезапная догадка вспыхнула в моем сознании. Я зашарила по карманам платья и, нащупав нужный пузырек, протянула его лорду.
— Вы искали это?
Мгновение лорд молчал. Затем, коротко кивнув, взял у меня успокоительное зелье, которое я отобрала у Лоиссы в далекую тревожную ночь.
Клара держала ребенка, прижимая его к кровати. Лорд поднес флакон к губам сына и заставил его сделать глоток. Придерживая
Лорд Кастанелло бережно опустил сына на подушки.
Клара отступила от кровати.
— Милорд, простите меня, я не уследила… я не думала… Супруг жестом остановил ее.
— На сегодня можете быть свободны. Вернитесь в поместье и пошлите за нами, когда прибудет лекарь.
Поклонившись, горничная поспешно вышла, оставив нас одних.
Лорд избегал смотреть в мою сторону. Все его внимание было сосредоточено на
сыне.
— Что с ним? — наконец спросила я. Глупый, бессмысленный вопрос, но я не могла придумать другого, а молчание в этой комнате, больше похожей на склеп, давило, словно надгробная плита.
— Я не знаю, — тихо ответил лорд. — Знаю лишь, что это длится уже пять лет, и что артефакты считывают у сына всплески ментальной магии, такие же странные, проявляющиеся и исчезающие, как и ваши. Элейна, моя первая жена, понимала в этом куда больше меня, но…
Он замялся, с трудом подбирая слова.
— Лорд Кастанелло, — окликнула его я. — Я видела кое-что и, думаю, что это может быть связано с вашим сыном. Кошмар, разбудивший меня… знаю, это прозвучит глупо и странно, но я видела сон Даррена. Сначала мне показалось, будто жизни вашего сына угрожала опасность, потому и позвала вас сюда, но теперь… Теперь я думаю, что это было видением из прошлого. Видением, которое Даррен неосознанно
пытался мне передать.
Взгляд лорда, казалось, прожигал насквозь. Он замер, ловя каждое мое слово.
— И что вы увидели, миледи?
— Комнату, — я напряглась, вспоминая. — Богато обставленную. Золото, кристаллы. Высокая люстра.
— Продолжайте, миледи. Не упускайте ни одной детали.
— В комнату вошел человек. Мужчина. Высокий. Я не видела его лица. Только руку с перстнем на указательном пальце. Кольцо с красным камнем. Он потянулся к вашему сыну.
— И? — лорд всем телом подался ко мне.
— Все.
Супруг разочарованно выдохнул.
Я молчала. Воспоминания о руке, неотвратимо приближавшейся к испуганному ребенку, захлестнули меня. Перед мысленным взором снова возник светящийся красный кристалл, вспыхнувший, словно пожар в сухом лесу. Словно десятки огней,
озаривших причал и озеро. Словно свет пропитанной дурманом свечи.
«Моя драгоценная…»
— Что с вами, миледи? Вы вспомнили что-то еще? Я обхватила себя руками.
— Да, — отчаянно прошептала я. Голос срывался. — Я не могу сказать, кто он, потому что никогда не видела его лица. Но… тот человек с перстнем… Я не уверена, но… У меня тоже были видения, как и у вашего сына. Смутные, неясные, путаные. Раньше я считала их дурными снами, но сейчас мне кажется,
Лорд Кастанелло побледнел. В одно мгновение из него словно бы выпили все силы, и он тяжело опустился на край кровати. Лицо его застыло, искаженное болезненной гримасой.
— Фаринта… вы полагаете, что менталист, мужчина из ваших видений, мог повлиять и на Даррена? Спровоцировать все… это?
У меня не было сил даже кивнуть. Меня била крупная дрожь. Воспоминания, пугавшие меня прежде, которые я упорно загоняла как можно дальше внутрь своей памяти, теперь не хотели возвращаться. Перед глазами стояла белесая туманная муть,
а под ней… Пустота.
Там, где должно было быть мое прошлое — детство, юность, первая любовь — была пугающая, неестественная пустота. Теперь я особенно остро осознала, отчего мне вдруг стало плохо, когда лорд Кастанелло спросил о моем детстве, о тоске по
семье — я этого не помнила. Воспоминания украли, вытерли из памяти. Уничтожили вместе с большей частью моей жизни.
— Фаринта, — супруг, поднявшись на ноги, потянулся ко мне, как будто хотел дотронуться, утешить, но я отшатнулась. — Фаринта, успокойтесь. У нас был напряженный день. И ваша лихорадка…
— Это не плод воспаленного сознания. Это…
Я мотнула головой, не видя смысла продолжать. Он не слушал меня раньше, когда я твердила, что в доме убийца, так почему вдруг я решила, будто что-то изменилось? Мы остались все теми же чужими людьми, незнакомцами, по иронии судьбы связанными брачной клятвой, общей тайной и зловещей тенью за спиной.
Тенью с кольцом-артефактом на пальце.
Тенью, жаждущей нашей смерти.
Неужели мне снова придется искать ответы в одиночку? Отчаяние навалилось каменной плитой. Я закрыла глаза, зажмурилась. И вздрогнула, ощутив легкое касание к своему плечу.
— Я вам верю, — только и сказал лорд Кастанелло. Он выглядел бледным и невероятно усталым, но взгляд его был полон упрямой решимости. — Фаринта, если этот менталист действительно существует… — Я попыталась стряхнуть его руку, но супруг не отпустил — привлек к себе, обхватил за плечи. — Успокойтесь, — негромко повторил он. Теплое дыхание щекотало волосы на висках, согревало кожу. — Мы разберемся, Фаринта, мы обязательно во всем разберемся. Вместе. Слышите меня? Вместе. Я верю вам. Теперь верю.
Я рвано выдохнула.
Холод страха отступал, уступая место лихорадочному жару. Тот всплеск энергии, который принес с собой испуг, закончился, и тело вновь ослабело.
Сама того не желая, я тяжело привалилась лбом к плечу супруга в поисках опоры.
— Неужели нас свела не случайность? — прошептала я. — Тот менталист… человек, укравший мое прошлое и использовавший меня, возможно, виновен в болезни вашего сына. И Руджеро Бренци… Он все это время служил таинственному покровителю с красным перстнем на пальце. Милорд Кастанелло, неужели нас с вами связывает нечто большее, чем просьба господина Кауфмана, древний обычай и костер на ратушной площади? И что же… что же теперь делать, милорд?