Брак с правом на счастье
Шрифт:
Карета остановилась у городского дома лорда Кастанелло. Окна на первом этаже светились мягким желтоватым светом, обещая уют и тепло. Щелкнул замок, дверца кареты мягко скользнула в сторону, но лорд Сантанильо молниеносным рывком потянулся вперед и захлопнул ее прямо перед носом начавшего было вставать Майло. Снаружи витиевато выругался ошарашенный извозчик.
– Надеюсь, игры в великого детектива закончились, Кастанелло, – четко выделяя каждое слово, проговорил адвокат.
– Если я узнаю, что ты выкинул очередную глупость, я умою руки и отправлюсь в родные края к любимому делу – защищать тех, кто действительно
– Мы все равно продолжим искать сына, Корвус. Что бы ты ни говорил, чем бы ни грозился.
– Маркони пообещал ускорить слушание дела Даррена. И нам надо спешить, если мы хотим собрать все бумаги к положенному сроку – кажется, я видел у тебя список. Метрики, магические слепки, показания этого твоего аптекаря. И внятное объяснение, почему ты пять лет держал мальчика в полной изоляции вместо того, чтобы показать его толковому лекарю – вот на чем ты должен сосредоточить свои усилия. Надеюсь, ты это понимаешь.
Спустя бесконечно долгую минуту Майло кивнул – слабо, как будто нехотя. Адвокат вздохнул и наконец отпустил дверь.
Несмотря на раннее утро, лорд Сантанильно, ждавший нас рядом с каретой, подогнанной к ступеням городского дома Кастанелло, был возмутительно бодр. Визит к господину Кауфману решено было не откладывать в долгий ящик. Адвокат собирался обсудить с аптекарем стратегию будущей защиты, Майло хотел выяснить, как отсутствие медикаментов может сказаться на состоянии Даррена, мне же не терпелось вновь увидеть наставника и друга.
Мелия, провожавшая нас до двери, украдкой вложила в мою ладонь клочок бумаги, где кривым ученическим почерком был выведен адрес: «Площадь Манцони, больница». Приободрившись, я убрала записку в карман платья. Два дня назад у ворот вторoй городской больницы мне удалось ощутить слабый ментальный отклик. Быть может, Даррена действительно спрятали именно там…
За окном промелькнули вывески кофеен и лавочек ратушной площади, и карета, лихо вильнув на повороте, въехала на знакомые узкие улочки старого города, где располагалась аптека господина Кауфмана и маленький дoмик, в котором я прожила почти четыре года, прежде чем оказалась на костре по обвинению в убийстве лорда Эдвина Осси. Сердце взволнованно забилось, я резко втянула носом воздух, как пловец перед нырком. Это действительно было похоже на погружение – в прошлое, столь недавнее и бесконечно далекое одновременно.
Работа в аптеке, учеба, шумные вечера с семейством Кауфман, свидания с Эдвином… сладкое и такое заманчивое неведение. В моем прежнем мире не было место ментальной магии, тайнам прошлого и страшному убийце, скрывавшемуся в тени вытертой памяти. Жизнь казалось такой простой…
И сколько же в ней было лжи…
Господин Кауфман встретил нас на пороге дома, словно бы заранее ждал приезда кареты. Плотный, невысокий, в неизменном жилете и скругленных очках он казался образцом спокойствия и благодушия. Проходившая мимо чинная пара приветливо поздоровалась с ним, мастер почтительно поклонился в ответ. Кауфманов в Аллегранце знали и любили – большинство жителей старогo города, не исключая выходцев из знатных семейств, которые вполне могли позволить себе личного лекаря, были постоянными клиентами почтенного аптекаря.
– Милая Фаринта, - господин Кауфман заключил меня в крепкие, почти отеческие объятия, -
– Мы приехали сразу же, как смогли, – супруг выбрался из кареты следом за мной, и мужчины обменялись крепким рукопожатием.
– Мастер Кауфман, позвольте представить вам моего адвоката и хорошего друга лорда Корвуса Сантанильо.
– Мое почтение, милорд, - аптекарь поклонился. – Наслышан о вашей работе.
– Взаимно, - кивнул лорд Сантанильо, но в его взгляде мне почудилась странная настороженность.
Мастер довольно улыбнулся и посторонился, пропуская нас в дом. Аптека, в зал которой вела соседняя дверь, еще не открылась, но через стекло я разглядела тонкую девичью фигурку в светлом платье, снующую между полок. У почтенного мастера никогда не было недостатка в асcистентках: работать в знаменитой аптеке желали очень и очень многие молодые особы, так что нечему было удивляться, что он легко нашел мне замену. Но отчего-то все равно было неприятно видеть другую на том месте, где когда-то так же суетилась я сама.
Проследив за моим взглядом, господин Кауфман добродушно усмехнулся.
– Скучаешь по прежнему делу?
– Немного, – честно призналась я, с сожалением отрывая взгляд от аптеки и проходя вслед за хозяином.
– Со всеми волнениями последних месяцев у меня почти не было возможности практиковать… да еще и отсутствие лицензии…
Темные, чуть раскосые глаза лукаво блеснули под стеклами очков.
– Что ж, думаю, я смогу кое-что сделать для тебя, дорогая, - проговорил мастер.
– Мне не помешала бы помощь и чуть-чуть магии, – и прежде чем я успела отказаться, добавил, - никакого запрещенного зельеварения, само собой. Только ловкие руки и острый глаз профессиональной помощницы аптекаря.
Ловко обогнав лорда Кастанелло и лорда Сантанильо, господин Кауфман распахнул перед ними массивные деревянные двери, украшенные затейливой резьбой ручной работы.
– Милорды, прошу вас пройти в гостиную. На столике у дивана есть коробка отменных циндрийских сигар, если пожелаете. А мы с леди Фаринтой, с вашего позволения, приготовим чай. Моя жена в отъезде и мне очень нужна еще одна пара рук, чтобы провести чайную церемонию по всем правилам.
К приготовлениям господин Кауфман подошел столь основательно, словно заварка пряного чая по сложности могла соперничать с созданием редкого зелья. Широкий деревянный стол занимали банки, короба, мешочки и флаконы разных форм и размеров. Некоторые виды специй я узнала по рассказам господина и госпожи Кауфман, другие – по содержимому флаконов в шкатулке леди Элейны. Рядом стояли меленки для зерен, мерные весы с набором крохотных гирек, ножи, щипцы, терки – казалось, все содержимое кухонных шкафов разом перекочевало в эту импровизированную лабораторию.
Поручив мне довести воду до нужной температуры и подготовить заварочный чайник, аптекарь начал творить. Почти не глядя, он доставал по щепотке специй из мешочков и баночек, и ловкие пальцы измельчали, прокручивали, перемалывали, создавая уникальную чайную смесь специально для нашей сегодняшней встречи. Ноздри затрепетали, уловив тонкий аромат будущего чая. В циндрийской куxне мне всегда чудилась какая-то особая, ни с чем не сравнимая магия, и я с наслаждением наблюдала за работой почтенного мастера.