Брак с правом на счастье
Шрифт:
Он сел рядом. Унизанные перстнями руки кoснулись тонких пальцев.
– Можешь рассказать мне обо всем, моя драгоценная, - тихий голос обволакивал, лишал воли. – Как твои дела? Вижу, ты вполне освоилась среди юных леди, не так ли? Красивое платье, - широкая ладонь скользнула по ее бедру до самой коленки, как будто хотела проверить качество шелка, - нежная кожа, – легкое поглаживание по тыльной стороне ладони, – изящные украшения, - прикосновение к груди под брошью.
– Ты выглядишь, как настоящая леди.
Мы были связаны, она и
– Спасибо вам, почтенный господин, - голос девочки казался бесплотным. – Вы были правы, правы во всем. Благодаря вашей помощи, меня принимают в пансионе гораздо лучше. Но…
– Но? – пустота сдвинулась, оказавшись так близко, что хрупкая фигурка девочки почти сoприкоснулась с ней.
– Я вижу, как слезинки блестят в твоих глазах точно драгоценные камешки. Что терзает тебя?
Девочка отвернулась, кусая губы.
– Я все равно чужая среди них. Не такая, как они.
– И почему же это, как ты думаешь?
Тонкие брови изогнулись, уголок рта дернулся вниз.
– Но ведь я и правда не такая. Безродная сиротка. Гадкий сорняк посреди цветочной клумбы.
Мягкий смех раздался из пустоты.
– Моя драгоценная лилия, ведь ты действительно веришь в то, что говоришь. Похоже, дело совершенно безнадежное. Или нет? Ты думаешь, мы с тобой смогли бы помочь твоему горю?
– Не знаю, – прошептали ее губы.
Холеная рука с перстнями-артефактами потянулась к ее лицу, вынуждая повернуть голoву. Я замерла, охваченная внезапным ужасом, уже предчувствуя, что увижу дальше. Колыхнулось и опало крупными складками темное море шелковой юбки – девочка подалась к пустоте, жадно, порывисто.
– Не надо печалиться, моя драгоценная. Я знаю, что ты можешь сделать.
– Что?
– выдохнула она в пустоту.
– Забыть.
– Что?
– Что ты не такая как они. Забыть обо всем, что мешает тебе, отринуть прошлое, которое тянет на дно. Открыться… мне. И вместе мы создадим новую Фаринту. Не леди – это, пожалуй, будет неправдоподобно – но госпожу Фаринту… Веритас, урожденную Ллойд. Драгоценную юную невесту одного из покровителей пансиона. Люди поверят в это. Примут за истину. А ты? Как думаешь, ты смогла бы… поверить?
Она вздрогнула, но не отпрянула – наполовину поглощенная пустотой, растворившаяся в ней.
– Но… как?
Руки с перстнями опустились на узкие плечи. Красный накопитель озарил комнату яркой вспышкой.
– Я помогу. Но только если ты захочешь. Мне нужно твое согласие, моя драгоценная. Одно слово – и ты станешь тем, кем мечтаешь. Ну?
Удар сердца – и короткое, словно выдох:
– Да…
Я закричала, не в силах остановить неизбежное, и маленькая девочка,
– Нет! Нет!
Холодные пальцы легли на виски.
Еще мгновение – и глупая одурманенная девочка окажется в полной и безраздельной власти человека с красным перстнем. Он поглотит ее, сокрушит слабую волю безжалостным натиском ментального удара и навсегда оставит ее такой – пустой, непоправимо сломанной куклой, лишенной прошлого, лишенной памяти, в один миг потерявшей себя и свою суть. А потом соберет осколки и перекроит все по собственному желанию, создавая ту самую «Фаринту Веритас, урожденную Ллойд», способную лишь подчиняться чужой воле и исполнять заложенный глубоко в подсознании разрушительный приказ.
Такова была истинная цена сорвавшегося с губ короткого «да».
Но я больше не хотела становиться марионеткой. Даже здесь, даже в собственных воспоминаниях.
Особенно в них.
Не раздумывая, я бросилась вперед, закрывая грудью cъежившуюся беззащитную девчонку, однажды доверившуюся не тому человеку. И наконец нашла в себе силы повернуться лицом к собственным страхам.
Пустота дрогнула.
А в следующий миг на меня обрушился шквал полустертых воспоминаний, увлекая за собой на самое дно.
Я вспомнила.
олова буквально разрывалась на части, до краев переполненная калейдоскопом образов. Однообразные серые будни в приюте, светлые учебные классы пансиона, робкое прикосновение к натруженному запястью кухарки, после которого мне достался кусок пирога и кружка молока взамен отнятого другими детьми ужина, и такие же – но уже более уверенные – дружеские объятия с будущими подругами. Отдельная комната. Разговор об отъезде – «Ах, это просто пустая формальность, почтеннейший господин Веритас, пара строк, закрепляющих, что вы как ее будущий супруг с этого дня несете за нашу малышку Рин полную ответственность». И никакой свадьбы – насколько же велико было мое облегчение, когда я осознала, что на самом деле никогда не была женой этого ужасного человека.
Единственная радостная новость в океане ужаса.
Теперь я знала: настоящей причиной всех моих бед стала я сама. Я сама позволила ему все это. Добровольно впустила его в свой разум. И вот …
Хотелось разрыдаться, горько и безутешно, но я не смогла. Разум, застрявший между сном и явью, потерял контроль над охваченным безумием телом, и я не знала, как вернуться обратно. Да и хотелось ли мне – теперь, после того, как я поняла, что даже вернувшиеся воспоминания ничего не изменят.
Я вспомнила все. Все – кроме чудовища с красным перстнем, почтенного господина Салуса Веритаса, которого я всю свою сознательную жизнь считала мертвым. Он так и остался вытеpтым из моей памяти – бесплотный голос, кошмар за моей спиной – и я знала, что это уже никогда не изменится.