Брак с правом на счастье
Шрифт:
Я открыла наугад ещё несколько конвертов. Каждый из них содержал похожие записки – несколько сухих строк с угрозами или указаниями и никакой подписи. Упоминались кристаллы, технологические схемы, партнерские контракты, направления развития производства.
«Проведи тесты с минералами Ридберга, если не подходят для применения слабыми магами, инициируй отмену контракта. Отработай схемы связи с присланными зельями».
В голове сам собой всплыл недавний рассказ Майло об «СМТ»: «Элейна всегда отговаривала меня от этого», «Фабиано был против».
Самое последнее письмо из стопки не имело адресата – просто бумажка, сложенная вчетверо, похожая на записки, какими обменивались студенты на скучных лекциях.
«Моя драгоценнейшая Розельдина,
Присмотрись к мальчишке М. , его работа может лечь основу нашего плана. Заполучи его верность любым, - подчеркнуто, - способом».
По телу пробежала холодная дрожь. Не нужно было гадать, кем оказался тот мальчишка – юный лорд Майло Кастанелло, экспериментировавший в университете с созданием синтетических накопителей, способных заменить баснословно дорогие и редкие артефакты ручной работы.
«СМТ» никогда не появилось бы на свет, если бы не Элейна и Фабиано Себастьяни, - сказал мне когда-то супруг.
– Они поверили в меня, разделили мои дерзкие идеи, вложив средства из собственного кармана… Элейна помогала мне в исследованиях. Ее идеи…»
Ложь. Ее интерес, ее помощь, ее чувства – оказались ложью, очередной пьесой в театре марионеток, пляшущих под умелыми пальцами кукловода. Было ли во всем этом хоть что-нибудь настоящее? Я не знала.
Но поиски правды – если она вообще существовала – привели нас сюда. Ответ был здесь, в ящике под стопкой безликих писем.
Я медленно развязала темный шнурок на кожаной папке – так, словно края ее были смазаны ядовитой циньей, готовой взорваться у меня в руках.
Самый страшный секрет леди Элейны занимал едва ли десяток листов. Стандартная схема преобразования многокомпонентного зелья, подходящая для целого ряда активных веществ, была заключена в кокон магического плетения, который я научилась распознавать после долгого изучения чертежей из лаборатории. И вокруг – выделенные красными чернилами штрихи и узлы с короткими подписями, указывавшими силу воздействия. Красный заголовок над схемой был лаконичен – одно короткое слово.
«Страх».
Внезапное осознание накрыло волной леденящего кровь ужаса, как будто нарисованный кристалл воздействовал на меня прямо с тонкого листа бумаги.
Передо мной был артефакт, способный влиять на разум человека. Артефакт, способный обойти, благодаря использованию нужного зелья и постоянной энергетической подпитке, основное ограничение ментальной магии, известное даже самому темному селянину, до сих пор верящему в сказки про злокозненных ведьм.
«Не дай ей к себе притронуться, и все будет в порядке».
Что ж, больше нет.
Больше не нужно было касаться плоти. Не нужно было видеть жертву, взаимодействовать с ней. Я никогда не поверила бы, если бы не имела возможность убедиться в том, что изобретение леди Элейны работает.
– Майло, – тихо позвала я. – Кажется… кажется, это то, что мы…
Губы застыли. Горло окаменело, ни звука не вырвалось наружу. В моей голове еще затихало эхо невыcказанных слов, которые я вовсе не собиралась скрывать от супруга – «соединение зелий, артефакторского плетения и ментального воздействия», «главная работа леди Элейны», «невероятно опаcная магия» – но что-то мешало мне произнести их вслух.
Пугающе знакомое чувство…
– Фари? – Майло поднял взгляд от письма, посмотрел на меня с недоумением и зарождающимся волнением.
– Все в порядке?
Я не смогла ответить. Не успела поймать ускользающую мысль. Удар сердца, короткий вдох – и ментальный приказ обрушился на мой разум с силой кузнечного молота.
Должна была прийти боль, но ее не было. Магия, взорвавшаяся внутри яркой вспышкой, должна была бросить меня на колени, скрутить в мучительных спазмах. Я должна была ослепнуть и оглохнуть от боли. Но этого не произошло. Тело стояло ровно и прямо, словно бы ничего не случилось.
Тело, мое и не мое одновременно.
Я больше не принадлежала себе.
Бессилие, бессилие, бессилие… Отчаяние билось внутри, царапая крошечную живую – осознающую все происходящее – частичку сознания. А остальное… Остальное заволакивала тьма. Маcлянисто-густая, давящая, всепроникающая чернота чужой воли. Воли, медленно вытирающей саму мою суть.
«Отыщи записи и принеси их мне, моя драгоценная. Я не могу рассказать тебе всего, не могу описать, что именно мы с тобой ищем. Но ты узнаешь, как только увидишь его своими глазами – источник истинного могущества для таких, как ты и я. Ты поймешь, когда увидишь. Поймешь…»
– Фари?
Глубоко внутри я захлебывалась отчаянным криком, но наружу не прорвалось ни звука.
«Нет, нет, нет!»
Чужие – мои?
– пальцы сомкнулись вокруг кожаной папки.
– Все в порядке, - услышала я словно со стороны пустой незнакомый – свой?
– голос.
– Я хочу взять эти документы, они мне нужны.
«Не соглашайся, умоляю тебя, не соглашайся! Майло, любимый…»
Супруг пожал плечами.
– Конечно, - ровно ответил он.
– Бери все, что сочтешь нужным, изучим в поместье.
Рука легла на поручень перил. Я изо всех сил попыталась отбросить себя назад, но тело не слушалoсь – словно марионетка, лишенная воли, я могла лишь почувствовать, как натягиваются уходящие вверх и в пустоту невидимые нити. И наблюдать.
«Нет!»
Сражаться с собой было все равно, что пытаться выбраться из вязкой трясины. Чужая воля, безраздельно завладевшая моим разумом, поглощала меня, тянула в омут беспамятства, стремясь погасить последнюю крохотную искорку рассудка. Я сопротивлялась ей с отчаянием тонущего человека, я кричала, срывая голос, но черная смола сковывала движения, заливалась в нос и рот.