Брат берсерка
Шрифт:
Харальд вскинул руку – движение было быстрым, стремительным, но каким-то судорожо-отрывистым. Посмотрел на свою ладонь, темно-серую в скудных багровых отсветах, лившихся из проема. Сжал кулак.
Мужики, столпившиеся в проходе, глядели на него жадно и восторженно.
– Очнулся и начал барахтаться, - равнодушно сказал Харальд. – Вынырнул сюда, словно из морской глубины. Асвейг исчезла, пока я был без сознания.
Он опять глубоко вздохнул,и Забава вдруг подумала со смятением – шумно-то как дышит, словно заново учится
Но главное, что живой!
– Жаль, нет времени, чтобы отогреться, – пробормотал вдруг Харальд, уже отворачиваясь от неё.
И Забаве показалось, что на половине лица, обращенной к ней, дернулся вверх угол серых губ.
– Убби, - бросил Харальд.
– Где остальные мои хирдманы?
– Дротнинг послала их сторожить шведов, - проворчал тот.
– И прочесать крепость.
– А что ещё приказала дротнинг? – приглушенно спросил Харальд, не глядя на Забаву.
ё радость чуть приувяла. Может, он едоволен тем, что она начала здесь командовать? Ясно, что не бабье дело воинам приказы отдавать…
Но ведь и случай был каой? Его нет, а чужие хирды тут. И так уж получилось, что она – жена конунга.
– Дротнинг велела отвести всех баб на кнорр, – сказал рядом Ислейв. – Привести хирдманов Гунира – для разговoра и чтобы посмотрели на тело конунга. Ещё привести ярла Огера, тоже для разговора…
– Так иди, - чуть сипло сказал Харальд.
– Выполняй то, что тебе сказала Сванхильд Тихое Слово. Все бабье вместе с их тряпьем гоните на кнорр. С хирдманами Гунира я поговорю сам. А Огера выпустите.
Значит, не сердится, с облегчением осознала Забава, стоя по-прежнему в двух шагах от него. Раз приказывает сделать то, что она велела – стало быть, все хорошо.
И мужиками комадовать мне тоже позволено, стрельнула вдруг у неё шальная, чуть ехидная мысль. Пусть и не всякий раз, а лишь тогда, когда конунга нет дома…
Но Забава эту мысль отогнала.
Харальд оглянулся на Кейлева, уронил:
– Ты мне понадобишься утром. Иди поспи, но не здесь. Опочивальня Гунира свободна. Заодно пошарь у него по сундукам, вдруг найдешь что интересное.
Кейлев кивнул. Как-то со свистом выдыхая, пошел по проходу. Харальд чуть отступил назад, к пустому проему, давая ему дорогу.
Это мне надо было отправить oтца отдохнуть, пристыжено подумала Забава. Но он не пошел бы никуда – а ей было боязно остаться без Кейлева. Даже когда прoсто он молча стоял рядом, все равно ощущалась это, как подставленное плечо.
Харальд снова посмотрел на Забаву. Сказал как-то непонятно:
– Вижу, ты без меня хлопотала тут по хозяйству, дротнинг. Даже со шведами собралась разговаривать?
– Мне и с тобой нужно поговорить, Харальд, - торопливо ответила Забава.
Он стоял неподвижно, глядел, не моргая – и глаза сияли уже не так режуще. Ей даже показалось, будто лицо Харальда стало чуть светлей. А еще хотелось коснуться егo руки,
Но Забава не решилась. Убби и еще двое мужиков стояли рядом, не сводя с них глаз. В проходе вовсю хлопали двери, бабы с детьми, которых подгонял Ислейв, то и дело выскакивали в проход с узлами. И бросали любопытные взгляды в сторону конунга…
– Так говори, - потребовал Харальд.
И подумал – хотел бы я послушать, что Сванхильд собиралась сказать хирдманам Гунира. Наверно,то же самое, что сказала Асвейг – признайся, и Харальд тебя простит.
Легкие все ещё жгло после того, как он задохнулся в камне. Дышалось тяжело, редко. Мир вокруг был серым, в нем горели теплые силуэты людей, звали к себе…
А ярче всех сияла девчонка.
Жажда чужой боли, одолевавшая его всякий раз, когда он темнел, теперь походила на поток, в котором он торчал камнем. И желание разорвать кого-то текло рядом – омывая струями, но не затапливая разум.
Я изменился, подумал вдруг Харальд. Снова.
– Та рабыня сказала, что Брегга зачем-то содрала шкуру с кошки, – тихо проговорила Сванхильд, стоявшая так близко, что он мог бы протянуть руку – и коснуться её лица,тепло сиявшего на сером сумраке. – И что прежде у Брегги была рабыня, которую запороли. Надо бы узнать, за что.
Больше похоже на бабью бoлтовню, отстраненнo решил Харальд. Но он спросит и об этом. Теперь, когда можно больше не разыгрывать доброго хозяина – он перетрясет все два хирда Гунира, одного мужика за другим. И узнает все, что сможет.
Харальд набрал побольше воздуха в нывшую грудь, попытался было рявкнуть – но сорвался на сипение, до страности напомнившее ему голос родителя:
– Убби – возьми несколько парней. Найдите бревна, подоприте стену там, где она просела. Торбер, отдай дротнинг свой плащ. Где остальные парни, что должны её сторожить?
– Во дворе, - с готовностью отозвался Торбер.
И накрыл плечи Сванхильд своим плащом.
По проходу уже шагал бледный ярл Огер, за ним Арнлог. А еще Харальд слышал приглушенные голоса людей, собравшихся снаружи, у покоcившейся стены женского дома. аза два под просевшие венцы даже подсунули со двора факелы – мужики пытались разглядеть расщелину и Гунира, застывшего в одном из крутых склонов, как муха в меду…
– Арнлог, отведи дротнинг на мой драккар,, - приказал он, глядя на Сванхильд – и видя вместо неё тепло-розовое сияние, отлитое в форме человеческого тела.
Её тела.
– И пусть стражники возьмут факелы. Отбери по пути человек десять,из тех, что без дела торчат во дворе. Скажи, чтобы перетащили все сундуки из моей опочивальни на драккар. Дротнинг пока поживет там. Сторожите её, пока я не приду. Все понял, Арнлог?
– Да, конунг! – ответил мужчина.
В голосе его уже не было ни опаски, ни возбуждения – только спокойная деловитoсть.