Брат берсерка
Шрифт:
Она, не двигаясь с места, еще выше вскинула голову. Сказала, глядя в лицо снова затрясшейся Гудфинне:
– У тебя ещё есть время. Расскажи, каким колдовством баловались ваши хозяйки, что за крысы перекусали этой ночью почти всех баб – и останешься жить. Слышишь?
Забава быстро кивнула на простенок, за которым была опочивальня дочек Гунира.
– Ещё немного, и дочки Гунира заговорят. А я отсюда уйду. Что с тобой будет потом, ты уже знаешь.
Из-за простенка, на удивление вовремя, донеслось тихое бормотание.
– Все скажу! – взвизгнула Гудфинна.
– Брегга от меня пряталась, но я-то каждый день рядом была. Сама видела, как она один раз кошку поймала – а к вечеру кошачью шкуру на распял натягивала, для просушки! И рабыня у неё до меня была – запороли из-за того, что…
Пол под ногами у Забавы вдруг дрогнул. Девка осеклась, тревожно кpутнула головой.
А в следующее мгновенье затрещало дерево, заскрипели бревна,из которых был сложен сруб. Половицы внезапно вздыбились, подбросив Забаву в воздух. Она взмахнула руками – и ощутила, что летит, заваливаясь спиной назад…
Лицо Гудфинны мелькнуло и исчезло под концами разломанных досок. Сквозь жуткий треск дерева пробился истошный женский вопль.
И все смешалось – Забава летела в пустоту, но её поймали сзади чьи-то руки, жесткой хваткой, под грудью. Затем половицы внезапно оказались близко, она ударилась о них коленкой и локтем. Чужие руки стиснули так, что дыхание перехватило…
И снова был рывок, уже не такой сильный. Она с размаху ударилась спиной обо что-то, показавшееся ей камнем. А следом осознала, что сидит на чьих-то коленях. Дерево больше не трещало, только надрывно скрипело. Бревенчатые стены перекосились, завалившись вниз, к земле, со стороны двора.
Но сруб устоял, не распался. Лишь венцы повело,и бревна теперь неровно выпирали из простенков. Уцелевшие сундуки сгрудились в углах по обе стороны от окна.
Где-то внутри женского дома кричали дети.
Забава оглянулась – над плечом нависало искаженное лицо Арнлога. Тот сидел на полу,тяжело дыша и обхватив её руками.
в следующее мгновенье над ними склонился воин, которого привел Арнлог. Подхватил Забаву под локотки, пробормотал:
– Надо уходить, дротнинг…
– Кейлев! – крикнула она.
– Где Кейлев?
Завал из досок, начинавшийся с середины опочивальни, заскрипел. Дoнесся стон. И Забава, которую уже поставили на ноги, шагнула туда – но воин, стоявший рядом, схватил за руку. Бросил настойчиво:
– Ты должна уйти, дротнинг.
– Там мой отец, – торопливo бросила Забава. – Не хватайся за меня, лучше помоги ему!
Воин резко, точно обжегшись, отдернул ладонь. Глянул на неё с легким изумлением.
Харальд, вдруг подумала Забава. За простенком тоже вроде крикнули – правда, скрипело и хрустело тогда так, что крик ей мог и почудиться.
Что с Харальдом?
Над кучей сундуков в углу вдруг взметнулся язычок пламени – от упавшего светильника
Арнлог, вскочивший на ноги, уже расшвыривал завал, за которым виднелась дыра в полу,идущая от одного простенка к другому. Часть половиц снесло, вывернув их наружу и покидав вместе с парой раздавленных cундуков на пол перед дырой, на Кейлева…
Второй мужик еще только шагнул к Арнлогу – а тoт уже выдернул из-под дoсок хрипло дышавшего старика.
Жив, подумала Забава. И, велев:
– Присмотрите за отцом!
Кинулась к выходу. Столкнулась на пороге с Ислейвом, крикнула ему в лицо:
– Беги по опочивальням, у баб должна быть вода! Хотя бы в помойных ведрах! Тут горит, надо потушить!
потом Забава отпихнула брата и выскочила в проход, где уже стояли женщины, испуганные, встрепанные, в нижних рубахах – и по которому как раз сейчас топали стражники, заскочившие со двора.
Дверь соседней опочивальни была перекошена, между створкой и порoгом появилась узкая щель. В ней играли непонятные отсветы – и Забава толкнула дверь.
Но та не поддалась. Похоже, Харальд заложил её на засов изнутри.
Там, в опочивальне, вдруг грохотнуло, словно кто-то высыпал на камни охапку дров. Забава оглянулась на подбежавшего стражника, попросила внезапно осипшим голосом:
– Выбей.
– Отойди в сторону, дротнинг, – спокойно бросил тот.
– Снор, дай-ка мне твoй топор.
В его протянутую руку тут же вложили небольшой топорик, похожий на плотницкий. Воин, покосившись на Забаву, шагнул поближе к двери. Сунул лезвие топора между косяком и створкой, нажал…
Створка с хрустом и треском распахнулась, повиснув на петлях.
Забава шагнула вперед. Вцепилась в косяк, покачнувшись на пороге – над пустотой, начинавшейся сразу от двери.
Пол в этой опочивальне исчез. Над провалом, распахнувшимся под опочивальней, коробом без дна нависли пoкосившиеся стены. В земле зияла глубокая, в четыре человеческих роста, расщелина, одним концом уходившая под соседнюю опочивальню.
Слева под крайним венцом полыхало – похоже, мужики в соседней опочивальне просто сбросили загоревшиеся сундуки вниз, в дыру. Блики огя высвечивали угловатые валуны, зубьями встающие на дне.
И там, внизу, был Гунир. Торчал из каменной глыбы как-то странно, словно уйдя в неё по пояс. Лицо был запрокинуто, связанные руки выкинуты вперед. Выпученные глаза невидяще смотрели вверх.
Все остальные исчезли. Асвейг, Брегга…
Харальд!
– Гунир мертв, сразу понятно, – объявил кто-то за спиной у Забавы.
Она узнала голос Ислейва.
– конунг отсюда не выходил, - добавил брат.
– Значит…отойди-ка, Сванхильд.
Следом Ислейв торопливо отодвинул её в сторону. Наклонился над расщелиной. Ещё один воин протиснулся мимо Забавы,тоже заглянул в проем.