Брат-чародей
Шрифт:
— Не сердись, дружище. Я сегодня погорячился.
И неловкая пауза, словно эти слова были заготовлены заранее, а что говорить дальше, ещё не успел обдумать.
— Я погорячился! — баритонистым речитативом повторил Ригер, на мгновение задумался — и теперь полностью довольный собой уселся в кресло напротив. — И ты садись! — щедро взмахнул он рукой, видя, что насупившийся мажордом продолжает стоять.
Этот вальяжно-снисходительный жест оказался последней каплей. Лорд Станцель шумно набрал побольше воздуха.
— Мой король! Твой покорный слуга всепочтительнейше
— Ну-ну, — снисходительно прервал его Ригер, — ты не так уж и виноват.
— …непродуманным ходатайством о просьбе его дочери…
— А вот в этом ты не так уж и не прав! Затея Легины — блажь и бессмыслица.
— …и смиренно просит позволить ему уйти в отставку! — упрямо закончил старик, запнувшись только под конец, и то почти незаметно.
— Чушь, — с ходу отмахнулся Ригер. — Если ты устал, отдохни. Если слишком много дел, возьми толкового помощника. Слышал, у тебя внук подрос. Говорят, надежды подает. Что ж ты его к настоящему делу-то не приставишь?
Удар пришёлся точно в цель. Весы мажордома стремительно закачались, выбирая между собственным оскорблённым самолюбием и будущим Гилла. И хотя его выбор был уже сделан, ему понадобилось немало времени, чтобы осознать это. Ригер терпеливо дожидался, пока лицо лорда Станцеля не обмякло.
— Ну вот и договорились, — удовлетворённо произнёс он. — Да я бы никогда бы и не поверил, что ты можешь бросить меня. Да ещё в такое время. Этот Эраиджи… Ничего, мы с тобой ещё покажем ему!
— Конечно, мой король, покажем ему! — эхом повторил лорд Станцель. Он поднял было затуманившиеся глаза на короля, но тут же снова опустил их.
— Я это знаю, — Ригер уверенно поднялся. — До завтра. Не провожай меня.
Но на выходе он остановился.
— Это правда, что твой внук… Гилл, да?… что эта поэма, которой зачитывается вся придворная молодёжь… что это он её написал? — и, получив от мажордома, напрягшегося от неизвестности, к чему клонит король, хриплое "Да, мой король", демонстративно хмыкнул. — Ну-ну!
Какой хороший сегодня выдался день. Ригер давно не чувствовал в себе такой свежести и бодрящей лёгкости. Даже старые беды и нерешённые проблемы вдруг обмельчали. У него нет наследника? Ничего, ещё будет. Должна же когда-нибудь Энивре родить сына. Вечная тяжесть от непредсказуемых и неподконтрольных чародеев? Ничего, это он тоже решит. Кстати, предложенный мажордомом способ управиться с ними действительно весьма неплох. Вот будет у него сын… Но на это надо много времени — пока сын подрастёт, пока выучится у них. А сейчас вполне можно пробовать подобрать к ним другой ключик: кто, в конце концов, содержит их на жаловании? А?… Вот то-то и оно!
С гордой улыбкой король пробежал взглядом по ряду затылков склонившихся у порога его опочивальни придворных и слуг: а смог бы тот же Эраиджи извиниться перед собственным подданным? Вряд ли. А вот он может!
— Лишиена ко мне, — указал король затылку лорда Дихлеха и, вспомнив об опять
Спальня встретила его полумраком. Он скинул камзол и с раздражением подумал, что Лишиен заставляет себя ждать.
От стены отделилась неразличимая в темноте высокая фигура.
— Кто здесь?!
В свет одинокой свечи вшагнул Айна-Пре.
— Меня послали к тебе сказать. Тобой недовольны.
Первой мыслью короля было — этого не может быть. Он спит и ему снится дурной сон. Никто не смеет так дерзко смотреть ему в глаза!
…Ригер не выдержал и опустил взгляд в пол. Он почти качнулся от движения воздуха проходившего мимо него чародея. Перед его мысленным взором как живая встала картина медленно-медленно падающей с плахи головы Айна-Пре.
— Я убью тебя, — беззвучно захрипел король.
Кого? — ответила ему тишина.
Ригер поднял глаза.
В комнате никого не было.
— Где он?! Как вы посмели его впустить ко мне?!
– орал Ригер и так тряс сжавшегося лорда Дихлеха, что у того щёлкали зубы.
— Кто, мой король? Кого, мой король?
— Смеёшься?!
— Никого не было! Никого! К-клянусь жизнью своей дочери! Никто не входил в спальню короля!
— Не верю!!
— И не выходил!
— Лжёшь!
— Спроси остальных — никто не мог пройти мимо нас!
Ригер отшвырнул его к стене и бросился к Лишиену.
— Догнать его и привести ко мне! — и, увидев в глазах Лишиена такое же искреннее непонимание, зарычал. — Того, кто только что вышел отсюда!
— Стража! — метнулся тот назад, к выходу — и заодно подальше от рассвирепевшего неизвестно от чего короля.
В комнату вбежали гвардейцы и остановились сразу у входа. На их лицах сквозь готовность выполнить любой приказ, бежать туда, куда скажут, и хватать любого, кто попадётся, светилось то же самое непонимание.
— Ни-ко-го? — почти простонал Ригер.
— Никого, мой король! — не в лад громыхнули бугаи и ещё крепче перехватили свои парадные алебарды.
— Свечи. Сюда. Искать. (Лишиен подскочил к стекленеющему королю и что-то коротко прошептал ему. Тот чуть-чуть оживился.) И перекрыть все выходы из Туэрди! Никого не выпускать!
Перерыли всю спальню. Перетрясли всё южное крыло дворца.
Остаток ночи Ригер провёл в своём кабинете.
— Мой король узнал злодея? — у лорда Станцеля, как и почти у всех сегодня в Туэрди, был уставший и невыспавшийся вид.
Ригер сжал зубы и отрицательно замотал головой.
— Кто же мог послать его? — задумался мажордом.
— Никто его не посылал! — буркнул король. — Лучше займись охраной. Они обленились и зажирели.
В кабинет вбежал курьер.
— Меня послали сказать. Заболела принцесса Легина.
Ригер подозрительно всмотрелся на печального-захлопотанного под стать вести посыльного. Тот сглотнул под пронизывающим взглядом короля и глупо повторил.
— Послали меня…
— Вон отсюда! — вспылил Ригер. — Я не лекарь.