Братец
Шрифт:
Сергей Андреевич посмотрел на ее бледное, измученное лицо с укоризной и состраданием.
— Эх!.. — сказал он, покачав головой, и спрятал билет в свою шкатулку. — Я дам вам вексель, — прибавил он через минуту, разрывая письмо и принимаясь писать другое.
Прасковья Андреевна стояла, молчала и ждала. Братец кончил писать и отдал ей.
"Милостивый государь, Александр Васильевич. Между нами вышли недоразумения, очень неприятные для всего нашего семейства, еще более неприятные для моей
Иванов прибежал тотчас.
Все засияло радостно… то есть было как-то натянуто, принужденно, тяжело-весело. Сергей Андреевич шутил важно, с покровительством; он никак не объяснялся с Ивановым, а просто сказал, что если его не приняли, то потому, что перепутали лакеи.
Вера не вставала с постели и оставалась в светелке одна.
Любовь Сергеевна рассказывала Серженьке, каков он был, когда был маленький. Сергей Андреевич расспрашивал об этих подробностях с любопытством и большим снисхождением.
Катя не плакала больше, но вся дрожала.
Прасковья Андреевна не говорила ни слова и только посматривала на братца. Один раз взгляды их встретились… Братец улыбнулся этой встрече, задумался, посмотрел еще раз на старшую сестру и вдруг обратился к Иванову.
— Александр Васильич, — сказал он, — что бы вам служить в Петербурге?
Сергей Андреевич заговорил на эту тему и говорил так заманчиво, что Иванов увлекся и слушал только его. Сергей Андреевич понимал, с кем имеет дело: он описывал молодому человеку трудовую жизнь среди людей небогатых, но равного с ним образования, изящные удовольствия столицы, доступные тем, кто умеет сводить экономию, а в провинции ни для кого невозможные, возможность чтения и прочее. Иванов растаял.
— Похлопотать, перевести вас? — спросил Сергей Андреевич.
Он спросил необыкновенно любезно и родственно. Иванов колебался; Сергей Андреевич настаивал.
— Выключить вас здесь недолго, — сказал он, — и поедемте вместе.
— А вы когда едете?
— Дня через три.
И в полчаса, после советов, уговоров, шуток, наставлений, было решено, что Иванов уедет служить в Петербург, а через два месяца, в январе, — и уж самый долгий срок — в апреле, приедет жениться на Кате и увезет ее с собою, приготовив, как и где поместить ее в Петербурге. Это так весело, так занимательно! Братец решил так скоро, что некогда было минуты подумать. Если Иванов задумывался, если Прасковья Андреевна что-нибудь возражала, Сергей Андреевич говорил, что с такой нерешительностью нельзя жить на свете, что так никогда ничего нельзя устроить…
— Я не понимаю, что же, ты имеешь какое предубеждение против этого? — спрашивала
Катя возражала тоже; она была в горе… Сергей Андреевич удостоил улыбнуться и сказать, что влюбленные девочки ничего не понимают.
— Да, кажется, и понимать не хотят! — подтвердила с негодованием и тихой горестью Любовь Сергеевна.
Все шло так, что должно было решиться и было решено и условлено, как желал братец.
Когда расходились спать, Любовь Сергеевна осталась на минуту одна с сыном и обняла его.
— Друг мой, благородное мое существо… мученик!..
Она почему-то глубоко о нем сожалела.
Сергей Андреевич съездил в N взять деньги из приказа и помог Иванову поскорее получить отставку. Через пять дней они выехали вместе, вместе ехали до Москвы, где Сергей Андреевич сел в первоклассный вагон, не спросив Иванова, где он садится. Все-таки по крайней мере одна машина везла их в Петербург; но в Петербурге
Сергей Андреевич не спросил Иванова, где он остановится, и не сказал ему своего адреса… Впрочем, они даже и не видели друг друга на дебаркадере.
Иванов, узнав в адресном столе, где живет Сергей Андреевич, стал посещать его с просьбой о месте… Кто побывал в Петербурге для дел, тот знает, скоро ли и как они делаются, знает, что такое покровители, доброжелатели и рекомендации. Иванов приобрел эту опытность и через восемь месяцев получил место писаря в департаменте.
Оглядевшись, он увидел, что жениться еще нельзя: жить нечем. Средств не прибавилось ни через год, ни через два… средств и теперь нет; через четыре года труд и тоска, служба и уроки русской грамоты маленьким детям заставили побелеть кудрявые волосы когда-то хорошенького Иванова; работа днем, забота ночью, труд выше физических и нравственных сил для того, чтоб жить, и жизнь для этого труда выше сил сделали из молодого человека какую-то машину, уже мало понимающую, мало чувствующую… Где тут жениться!..
Сергей Андреевич, конечно, нашел себе место. В Акулеве все живут по-прежнему…
ПРИМЕЧАНИЯ
Впервые напечатано в журнале "Отечественные записки", 1858, № 10. Затем включено в Собрание сочинений Н. Д. Хвощинской: "Романы и повести" В. Крестовского: В 8-ми т. СПб., 1859–1866. Печатается по тексту издания "Повести" В. Крестовского — псевдоним. СПб., 1880, т. 1.
1858
Хвощинская Н. Д. Повести и рассказы / Сост., подготовка текста, послесл., примеч. М. С. Горячкиной. — М.: Моск. рабочий, 1984.
OCR Бычков М. Н.