Братик
Шрифт:
Пора было строить цеха по производству стекла, а в них печи из полученного огнеупорного кирпича. Напрашивались и стены у зданий кирпичные, а то температуры там приличные, и сооруди их из дерева, так рано или поздно пожар неминуем. И вот тут желание разбивалось о возможности. Цех. Это пространства, а значит стены большие, а большие стены складывают из большого количества кирпича. Да ещё, если кладку делать в пару кирпичей, то при его кустарном производстве — это несколько лет уйдет. Между прочим, фрязин Малой так и предлагал. Мол, ну, и чего, через год или два построим. Понятно почему у них Кёльнский собор
— Будем делать стену двухслойную. Внутреннюю из самана, а внешнюю из кирпича, — не согласился с мастером Юрий Васильевич. Он понимал, что ко взятию Казани нужно уже развернуться, а то история пойдёт по проложенному пути, Россия вляпается в бесконечную Ливонскую войну, к которой будет совершенно не готова. Ещё хорошо, что англичане заблудятся. Но до этого далеко. Вот бы к тому времени уже раскрутиться со стеклом.
Саман вещь несложная. Солома, глина и навоз. И глина огнеупорная не нужна, любая пойдёт. Такую нашли на противоположном берегу реки. Обычная рыжая глина. На саман её не жалко. Сделали десяток коробок — форм и всем-то кагалом, и пацанов, и крестьян присовокупив к полезному занятию, наделали десять тысяч больших саманных кирпичей. Даже погода решила товарищу Боровому помочь, так как весь июль стояла жара неимоверная и солнце каждый день пекло — сушило кирпичи. Смотрелись они так себе, но снаружи нормальными кирпичами прикрыта саманная стена будет, а внутри обмажут глиной аккуратно и известью побелят. Ну и не храм же строят, а цех.
Лезть в строительство князь Углицкий не стал, есть специалисты, пусть они и строят. Как сейчас делают фундаменты он не знал. Но ведь как-то делают. Стоит же Иван Великий в Москве. А Грановитой палате шесть сотен лет и тоже стоит.
Кондырево за эти три месяца разрослось и стало чуть не больше Калуги. Пусть пока под открытым небом, но стоят трубы известковых печей, в которых известняк обжигают. Целые две печи и работают почти круглые сутки. Известняк добывают неподалёку и тоже на нанятых лодьях привозят. Рядом стоит две печи по обжигу кирпича. При этом одну уже заменили. Первую-то из кирпича сырца складывали, не было ещё обожженного кирпича, вот она долго и не простояла. А теперь ещё и печь для стекла сложили. Стены уже будет Петро Малой вокруг возводить.
На берегу реки ещё одно производство организовано. Древесное стекло так потому и называется, что для производства поташа идёт зола от сгорания деревьев. Ну, это когда раскрутятся, а пока Юрий Васильевич организовал сбор «макулатуры». Почти. Во все окрестные сёла и починки с деревнями скатались вои Ляпунова и сообщили, чтобы все золу собирали в лари.
— А ежели не наберём? — булькнул какой-то дворянин в деревеньке неподалеку от Кондырево.
— Князь Углицкий сказал, что кто не наберёт, у того на полях мы учения устроим, и всю пшеничку вытопчем лошадьми.
Но в целом зола никому почти не нужна, так постирать да посуду помыть, а потому присланные лари быстро наполнялись. Их свозили в Кондырево и на берегу реки в больших котлах медных заливали золу водой и выпаривали поташ. Читал Боровой, что для приготовления килограмма поташа нужно истратить тонну древесины. Так они уже сотню кило поташа приготовили за лето. Это сколько леса не погубили?!
Так для всех этих производств нужны люди. Привезли из Москвы углежогов. Нанял и даже купил Юрий Васильевич людей на производство поташа. Увеличивалось всё время производство кирпича и туда людей дополнительно приходилось нанимать и покупать. Из той же Москвы переманили десяток людей с семьями, которые там известь обжигали. И что удивительно — каждый хотел где-то жить. И желательно в своём дому и баньку свою иметь. Так что новых домов в Кондырево уже под сотню и продолжают строиться. Бороздин оказался просто великолепным антикризисным менеджером. Летал туда-сюда по округе, скупал готовые срубы и по воде сплавлял их в Кондырево, да и тут организовал безотходное производство. Рубили лес, стволы шли на дома, а ветки и прочие обрезки свозили на берег. Там сжигали под котлами с поташем.
И тут в разгар всего этого строительства, с маленькими и не очень победами, прибыл из Москвы назначенный братом Васильевичем товарищ. Можно и ревизором назвать. В июне 1544 года углицким и калужским дворецким был назначен князь Петр Иванович Репнин. Приехал боярин в Калугу с десятком возов и сотней слуг и боевых холопов и первым делом решил сообщить эту радостную новость князю Углицкому. А тот в деревне, на природе. Собрался князь Репнин и до Кондырево в сопровождении свиты и воев прогулялся. Осмотрел всё и за пиром вечерним и говорит Юрию Васильевичу:
— Что же ты творишь, отрок?
Брат Михаил так написал: «Юрий Васильевич нельзя так-то робить. Нужно робить по-другому. А ежели поганые?! Нужно сначала крепость строить. Будет крепость, ладно печи эти разрушат и пожгут село и посад твой, так хоть люди целыми останутся. Хватит, Юрий Васильевич, своевольничать. Начинаем срочно крепостцу рубить и засеку делать от Угры и до этой речки с полудня (юга). Сбирай народ. Прямо с утра и начнём».
Событие пятьдесят девятое
К Угре от Кондырево есть лесная дорога. Сначала она заходила в небольшое село Дубинино принадлежавшее дворянину Игнату Ивановичу Игнатову. А потом, чуть по лесу поплутав, шла дальше к броду на реке Угре вдоль впадения в неё небольшой речушки Лоближа, чтобы это не значило. Видимо эта Лоближа и нанесла песка и ила, создав мелководье на Угре.
— Двенадцать вёрст, княже, — посланный на разведку и на определение возможности устроить засеку доложил Ляпунов. Был при этом страшно горд. Видимо грандиозностью будущей стройки.
Брат Михаил написал цифирь на бумажке. Именно цифирь, а не буквенное обозначение, принятое на Руси. Чтобы каждый раз не заморачиваться, Боровой его индийским якобы цифрам обучил. Монаху понравилось. Действительно гораздо удобней.
— Да ты с ума сошёл, Петр Иванович! — схватился за голову Юрий Васильевич, — Двенадцать вёрст. Это даже я ежели все работы брошу, то еле к концу осени успею. А я не могу бросить, мне к зиме стены нужны.
Боярин криво улыбнулся, бороду начинающую седеть огладил и руками развёл. Вещать начал. При этом на княжёнка и не смотрит, брату Михаилу вещает.