Братство обреченных
Шрифт:
— Я тебе не сказал главного: деньги взяли гэбисты. Черный Серго — их человек.
— Извини, мне пора.
— У меня надежные источники. Не поручусь, насколько Серго их, насколько не их, но они с ним работают тесно. И водку сюда возят вместе. Я показал своим источникам некоторые фотографии, так вот, они видели убитого Шилкина, с ним был еще какой-то Роман…
Полковник описал человека, похожего на Тюничева.
— Кроме того, не раз видели такого мелкого и вертлявого, что возле тебя постоянно крутится.
— Дочкина?
— Да, Бориса. Они даже имя его назвали.
— Твои
— Ты с ума сошел?
— Без этого я ничего не смогу сделать.
— А ты и с этим ничего не сделаешь, только людей погубишь. Моих, кстати, лучших полосатиков…
Полосатиками полковник называл тайных информаторов.
— Гэбисты не дадут тебе ничего сделать, — продолжал Гордиенко. — У них там такие дела завязаны: на миллионы баксов. Сунешься — закопают и тебя, и меня. Думаешь, зря Борис возле тебя постоянно увивается? Пасет он тебя! Чтобы лишнего чего не накопал. А Шилкина они либо сдали чеченцам, либо сами убили. Причем мои информаторы уверены, что убили сами. Так легче помириться. Знаешь, у них в горах такая традиция: если семья выдает убийцу или сама убивает, то род терпилы не имеет к ней никаких претензий. Кровная месть заканчивается…
Фиников не знал: верить или нет полковнику. С одной стороны, рассказ отвечал на многие вопросы в этом странном деле. С другой — он звучал настолько неправдоподобно, что поверить в него специалисту было трудно. Ведь он не обыватель, а следователь прокуратуры. О спецслужбах судит не по дурацким детективам — знает их изнутри. Столько дней уже просидел в самом логове местной госбезопасности, использовал тамошних офицеров на побегушках. Да разве ж они способны крышевать самого Серго, если даже на секретных квартирах теряют пистолеты, а потом столько времени не могут найти убийц своего офицера?
— Мой тебе совет, — произнес сыщик после паузы. — Как только твое начальство успокоится и перестанет дергать, приостанови это дело. А потом постарайся, чтобы о нем все забыли.
— Наливай, — вдруг сказал Дмитрий сыщику.
Ему не просто захотелось выпить, а захотелось — остро, томительно, будто без глотка обжигающей жидкости он умрет. Прямо здесь и сейчас.
Фиников никогда особо не жаловал спиртное. Употреблял хорошие напитки, малыми дозами и скорее для приличия. Потому что непьющий человек в большинстве случаев в России вызывает подозрения. Но изредка, в самые отчаянные минуты, когда провал по всем фронтам, вокруг полная безнадега и настроение хоть в петлю, на него накатывало…
Огненная жидкость покатилась вниз по пищеводу, пощипывая стенки…
Первый хмель налетел, как легкий ветерок. Он закачал голову, зашумел в висках. На миг в глазах наступили сумерки — будто летний вечерок незаметно наполз на день.
Но первый хмель нестойкий. Если не послать подмогу, он быстро улетучится. Дмитрий знал это и тут же налил вторую. Но сразу не опрокинул — подождал, давая знать и полковнику: не время еще. Как опытный полководец, он выжидал момент для следующей атаки на собственный разум.
Набежавшая дымка начала таять. Голова перестала кружиться. Ослабли тиски, сжимавшие виски. Осталась легкая слабость.
Вот теперь
Ур-р-ра! Покатилось по венам и артериям.
Давай третью рюмку! Добивай врага на следующей линии. Колбаской закусить… Картошечкой… У-у, горячая: рот обжигает. Еще колбаску? Хрен с ней, с колбаской…
Еще не победа, но уже хорошо.
Очень хорошо.
Вот теперь можно подумать.
Самая первая мыслишка, что лисичкой промелькнула где-то вдали: хитрит полковник. Хочет дело в архив сдать, чтобы себе меньше работы. А для этого запугал мальчишку-следователя.
Но глупая какая-то получилось мыслишка, бестолковая. Зачем полковнику пугать следователя? Ну закроет дело, и что? Полковника как драли за глухарь, так и будут драть. Причем не оправдаться ему даже тем, что и сами фээсбэшники не могут раскрыть. Ведь сыщики не уважают гэбистов как оперативников. Говорят: «Они же бездельники. Одно самомнение раздуто. А хватки нет, да и откуда ей взяться? По полгода одну операцию разрабатывают, за неделю проводят, потом еще полгода отписываются. Это мы — сыщики уголовного розыска — каждый день сразу десяток оперативных комбинаций проводим. И противник у нас позубастей — уголовники, это вам не рафинированные шпионы». Так что скажут полковнику: идите, ловите убийц, не позорьте уголовный розыск перед госбезопасностью. Точнее — уже говорят каждый день. На мозги капают.
Значит, — подскочила следующая мысль — сыщик действительно боится. Настолько напуган, что плевать ему на позор. Собственная шкура важнее! Тогда дело дрянь. Не зря ему, следователю Финикову, вдруг захотелось напиться. Плакали его грандиозные планы. Наоборот, клеймо «неудачник» так и прицепится до конца дней. Сгниет на должности помощника какого-нибудь районного прокурора. А за спиной будут шушукать: это тот самый растяпа, который не смог убийство чекиста раскрыть. Уж и весь аппарат ФСБ ему помогал, и уголовный розыск на ушах стоял: все прошляпил! Бестолочь!
«Нет, не бывать этому!» — пришла третья мысль, самая боевая, дитя третьей рюмки. Он же отличник, законы знает от и до. Зря, что ли, учился в университете? Зря пашет, как вол, который год в прокуратуре?! Важняком уже стал! Всем строиться! Это я говорю, следователь прокуратуры по особо важным делам Дмитрий Фиников! Что вы хотите мне предъявить?! Вы крутые, да?! Да-а?!! Так вот: плевать я хотел на вашу крутизну!!! Хоть вы гэбисты, хоть чеченцы! Всех сотру! Лагерную пыль будете глотать, сволочи!!!
— Завтра проводим обыск у Тюничева, — сжав кулак, произнес Дмитрий. — Подбери самых надежных ребят. Но держи в тайне. Пойдем без этих.
— Ты хорошо подумал? — Сыщик изучающе посмотрел на следователя: не спьяну ли болтает?
— Лучше не бывает.
— Смотри. Решай сам. Я помогу, конечно. Но если что, биться будешь без меня. Извини, там, где я ничего не смогу, там и делать не буду.
На следующий день они нагрянули к Тюничеву и обнаружили цинк с патронами. Это было уже кое-что! По крайней мере, можно было привлечь за незаконное хранение боеприпасов. А там и дальше колоть. Но сначала Тюничева привезли на допрос в кабинет полковника Гордиенко.