Братья Львиное Сердце [перевод Б.Ерхова ]
Шрифт:
— Ну как, сегодня ты не собираешься в горы посмотреть на луну, а? — спросил Ведир. — Как тебя зовут, маленький плут, ты нам так и не сказал?
— Меня зовут просто Сухариком, — ответил я. Я ничего не опасался, никто не знал меня под этим именем, ни Йосси и ни кто другой, только Юнатан и Маттиас.
— Ты и вправду cyxaрь, — сказал Кадир. — А скажи, Сухарь, как ты думаешь, зачем мы приехали?
У меня ноги подкосились.
Наверное, они пожалели, что отпустили меня в прошлый раз, подумал я, а теперь приехали, чтобы
— Так вот, заруби себе на носу, — продолжал Кадир.
– Мы объезжаем долину по вечерам, чтобы присматривать, как повинуются люди приказам Тенгила. Твой дед, видно, стал туго соображать, может, ты втолкуешь ему, что случится с ним да и с тобой тоже, если вы не будете сидеть дома, как положено, после наступления темноты.
— И учти! — добавил Ведир. — Еще раз ты так легко от нас не отделаешься, если мы застанем тебя не там, где надо, запомни накрепко, Сухарь! Дед твой, жив он или мертв, кому какая разница. А ты еще молод и, верно, хочешь вырасти в доброго воина, а?
Воина Тенгила, ну нет, никогда, скорее умру, подумал я, но ничего такого не сказал. У меня сердце сжималось от страха за Юнатана, я не осмеливался перечить им и поэтому угодливо ответил:
— Да, конечно, хочу.
— Вот и отлично! — сказал Ведир. — Тогда приходи рано утром к речным воротам и сам увидишь Тенгила. Завтра он прибудет сюда на золоченой ладье по реке Изначальных Рек и причалит к большой пристани.
И они поехали. Но Кадир в последний момент придержал коня.
— Эй, слышь, старик! — прокричал он входившему в дом Маттиасу. — Тебе не встречался такой красивый светловолосый юноша по имени Львиное Сердце, а?
Я держался за руку Маттиаса. и почувствовал, как дед вздрогнул, но ответил он спокойно:
— Не знаю я никакого Львиного Сердца.
— Ага, понятно, — продолжал Кадир. — Но вдруг ты встретишь его ненароком? Ты знаешь, наверное, что ждет тех, кто его укрывает? Смертная казнь, понял?
Маттиас захлопнул за собой дверь.
— Смертная казнь, смертная казнь. У них только одно на уме.
И едва снаружи стих стук копыт, как он снова стоял на углу с фонарем, а потом в дом вошел Юнатан; он расцарапал руки и лицо, но был доволен и рад, что все обошлось и что Бьянка уже летит над горами.
Поздно вечером мы сели ужинать. В кухоньке Маттиаса.
И с открытой дверкой тайника, чтобы Юнатан мог тотчас спрятаться, если заявятся непрошеные гости.
Но сначала мы пошли с Юнатаном на конюшню. Было очень приятно смотреть на лошадей: они снова оказались вместе. И стояли голова к голове. Словно рассказывали друг другу, что им пришлось пережить. Я дал им овса. Юнатан хо тел остановить меня, но потом махнул рукой.
— Пускай полакомятся в последний раз! Но овес, овес в Шиповничьей долине лошадям не дают.
Когда мы вошли в кухню, Маттиас ставил на стол большую корчагу с супом.
—
Я оглянулся, где же котомка? Я вспомнил, что в ней лежит. А когда выложил на стол лепешки и баранину, оба они – и Маттиас, и Юнатан–вздохнули, и глаза у них засветились. А я обрадовался, что смог устроить им что–то вроде праздника. Я нарезал окорок крупными кусками, и мы принялись за еду и ужинали супом, хлебом и окороком, мы ели и ели. И никто ничего не говорил долгое время. Но наконец Юнатан сказал:
— Подумать только, как хорошо наесться досыта! Я почти забыл, что значит быть сытым.
Мое лицо, наверное, сияло от удовольствия, в первый раз я почувствовал, что приехал в Шиповничью долину не зря, что поступил правильно и хорошо. А потом мне снова пришлось рассказать о своих приключениях — обо всем, что случилось, с минуты, как я выехал из Рыцарского подворья, и до того, как Ведир и Кадир проводили меня к Маттиасу. Вообще–то я уже все рассказывал, но Юнатан хотел послушать меня еще раз. И долго смеялся над Ведиром и Кадиром, как я и ожидал. Маттиас смеялся тоже.
— Да, не так уж они хитры, воины Тенгила, — сказал он. — Хотя считают себя большими умниками.
— Точно. Даже мне удалось провести их, — сказал я. Если б они только знали, что как раз братца, которого хоте ли заполучить, сами проводили в Шиповничью долину и отпустили, ничего не заподозрив! — И тут я задумался. — Юнатан, а каким образом въехал в долину ты?
Он рассмеялся.
– А я запрыгнул сюда.
— Как … запрыгнул? Вместе с Гримом?
— С ним, — ответил Юнатан. — Другого коня у меня нет.
Я же видел, знал, какие прыжки делал он на Гриме. Но чтобы перепрыгнуть такую высокую стену, как здесь, — в это никто бы не поверил.
— Понимаешь, в одном месте было не так высоко, сказал Юнатан, — не очень высоко, не так, как в других местах. Хотя и не очень низко. Пришлось постараться.
— Да, — сказал я. — А что же стража, тебя никто не заметил? Юнатан откусил от лепешки и опять засмеялся.
— За мной их гналась целая туча. Грим получил стрелу в зад. Но я ускакал от них, а один добрый человек спрятал нас с Гримом в сарае. А потом ночью он проводил нас к Маттиасу. Теперь ты знаешь все.
— Ну нет, ты еще не знаешь всего, — возразил Маттиас.
– Ты не знаешь, что народ долины слагает песни об этой скачке. Давно люди так не радовались — с тех самых пор, как долину захватил Тенгил и сделал нас рабами. «Юнатан – наш освободитель», — поют в народе и верят, что он освободит нас. И я тоже верю. Вот теперь ты знаешь все.
— И опять ты не знаешь всего, — подхватил Юнатан. Ты еще не знаешь, кто возглавляет борьбу с Тенгилом. Маттиас! Теперь, когда Орвара схватили и бросили в пещеру Катлы. Нет, это Маттиаса должны славить как освободителя, а не меня!