Бремя колокольчиков
Шрифт:
– А шо, вам нравится? Вот вы с ними в такси и поезжайте!
– А шо, в такси?! Там радио водитель поставит - и ничего! Едете как миленькие! А здесь люди вживую хорошие песни поют!
– Да что в них хорошего?! Слова какие-то непонятные, и вообще... Мы вот с огорода домой едем, а не с рыбалки!
– аргументировала первая.
– Да ладно, потерпите, скоро ж уже доедем!
– встрял в разговор сам певец, от чего часть пассажиров улыбнулась.
– Итак, всем пожилым людям, едущем в этом автобусе посвящается!
Моя
Черный-пречерный табак,
Моя бабушка курит трубку,
В суровый моряцкий затяг [155] ...
– А белый ниндзя спрашивает: «Ну что? Смог я побить рекорд?» А те ему отвечают: «Да ты вообще его закопал!» - и я тут даже засмеялся.
Это мальчик на сиденье перед Глебом рассказывал маме, наверное.
У неё ни черта не осталось,
У неё в кошельке три рубля...– неслось из хвоста автобуса.
А у окна сидела та старушка, вдова офицера. По её щекам катились слезы.
Глеб вышел из автобуса и остановился в задумчивости, не зная куда и зачем идти. Походил немного по рынку, разглядывая людей, прислушиваясь к их разговорам, чтобы отвлечься от своих навязчивых мыслей.
– Ну и что я здесь уже пятнадцать минут стою, а вы меня не обслуживаете!
– раздавалось возле одного контейнера с бакалейными товарами.
– А шо я вам должна обслуживать? Не видите, я покупателю объясняю, как вот эти макароны лучше варить.
– Так вы меня отпустите и разговаривайте о своих макаронах.
– Это вы мне говорите, шо мне на моём рабочем месте делать? Это ж я сама решаю!
– Так и работайте! Товар продавайте, зачем вы здесь ещё стоите?
– А это не ваше дело, зачем я стою! Я вообще вас обслуживать не буду, вот так!
– А больно мне хотелось у такого продавца товар покупать! Я и сама в другое место пойду! Это что ж здесь за народ у нас в Севастополе злой!
– Сама вы злая! А не нравится - так и уезжайте!
– торжественно заключила продавщица и продолжила объяснять технику варки макарон уже пожалевшему, что он их здесь купил, и не знавшему, куда ему деваться, явно приезжему мужчине.
– Так вот, главное воду вы до конца не сливайте сначала...
Побродив по рынку, Глеб пошёл обратно к остановке. Он так и не решил, куда ему ехать. У ларьков играл тот самый панк из автобуса, и Глеб решил постаять и послушать.
Тот пел всякую русскую рок-классику и какие-то, видимо местные, балладки с заметным гопническим налётом. Глеб уже собрался было уходить и бросил в шапку парню десять гривен.
– О! Братан, спасибо! Вижу, ты тоже песни такие любишь?
– оживился носитель ирокеза.
– Ну,
– А пивасик пьёшь?
– Больше вино люблю.
– Ну, так пошли во Флинт! Посидим, побазарим за жизнь!
– Куда?
– Во Флинт. Это кафешка здесь рядом.
– Ладно, пойдём.
Панк быстро свернулся и они пошли.
– Меня Кирюха зовут, или Кир просто. А тя как зовут и чем занимаешься?
– Глеб. Вообще-то я священник...
– Та ну ладно! Брешешь! Священник рок слушает и в автобусе ездит? это ж анекдот!
– Среди священников и не такие бывают...
– А ты сам-то откуда?
– Из Москвы.
– Ну, тогда понятно! У вас там в Москве чё только нет! Я-то местный...
Они зашли в незаметную дверь в ряду палаток и магазинчиков и
оказались в прокуренном кабаке. На покрашенной приторно ярким изумрудным цветом стене красовался календарь с котятами. У стойки прямо при входе стояла очередь, но Кир уверенно прошествовал мимо. Дальше было ещё два зала: налево и прямо. Они пошли прямо.
Здесь антураж был получше: пластмасса под дерево и круглые окна в виде иллюминаторов, выходившие во двор. Единственное квадратное окно было в изумрудный зал, но его заложили кирпичом, а раму оставили. Почему- то Глебу стало от этого хорошо, да и вся обстановка была погружением в какой-то другой мир, хаотичный и диковатый, но не злой.
– Дядь Петь! Иди домой!
– призывала густо-накрашенная женщина за прилавком едва стоявшего на ногах сухого старичка.
– А ты мне налей ещё сто - и я пойду... У меня деньги есть!
– Да если ты ещё сто выпьешь, то до дому не дойдёшь! Не налью, сказала. Ребят, вы чего будете?
– Ты чо пить будешь?
– спросил Кир.
– Не знаю... Портвейн есть?
– Два стакана разливного и два пол-яйца!
– заказал панк.
Женщина налила из довольно большого зелёного стеклянного бочонка два стакана. Глеб пытался разглядеть этикетку. Это было то ли Три семерки[156] [157], то ли Четыре семёрки161.
– Заплатишь?
– отвлёк Глеба от попыток вспомнить, когда же он пил Три семёрки последний раз, Кир.
– Не вопрос.
Сумма оказалось столь смехотворной, что Глеб даже подумал, что хозяйка барной стойки обсчиталась. Нет. Просто, и впрямь, так дёшево.
– Куда б нам сесть... А! Вон Димка сидит, тоже из Москвы, кстати. Диман, как жизнь?
– поприветствовал приятеля любитель халявного портвейна, присаживаясь за его угловой столик.
– Нормально, я с работы сюда зашёл.