Бремя власти: Перекрестки истории
Шрифт:
Вот уже семь лет, как он соединился в браке с принцессой Луизой Марией Августой Баден-Дурлахской, принявшей в православии имя Елизаветы Алексеевны. Прошло чуть более полугода, как они схоронили свою крошечную дочь Марию.
Нежные дружеские отношения между супругами заметно охладели, в сердце Александра разгорается страсть к Марии Антоновне Нарышкиной, связь с которой будет длиться долгие годы, раня чувствительную душу Елизаветы.
Мария Антоновна Нарышкина, урожденная княжна Четвертинская (1779–1854), жена Д. Л. Нарышкина, обладала редкой красотой. В отличие от меланхолической прелести златокудрой Елизаветы, Нарышкина поражала яркой внешностью: кареглазая брюнетка с нежным румянцем на щеках, пылкая и темпераментная.
Великий
Ф. Ф. Вигель [115] вспоминал, что в первый год своего пребывания в Петербурге он был насмерть сражен дивным обликом Марии Антоновны: «…разиня рот, стоял я перед ее ложей и преглупым образом дивился ее красоте, до того совершенной, что она казалась неестественною, невозможною; скажу только одно: в Петербурге, тогда изобиловавшем красавицами, она была гораздо лучше всех. О взаимной любви ее с императором Александром я не позволил бы себе говорить, если бы для кого-нибудь она оставалась тайной; но эта связь не имела ничего похожего с теми, кои обыкновенно бывают у других венценосцев с подданными» [8;23].
115
Вигель Филипп Филиппович (1786–1856). Начиная с 1800 года служил по Коллегии иностранных дел, в 1823–1826 годах– член от короны в Верховном совете по управлению Бессарабией, вице-губернатор Бессарабии, затем – керченский градоначальник, директор департамента иностранных исповеданий, с 1840 года в отставке.
Со стороны Александра, возможно, так оно и было. Он искренне любил Нарышкину, рождение дочери Софьи в 1808 году укрепило его чувства. Не такова была Мария Антоновна: она изменила императору с графом А. П. Ожаровским. [116] В 1813 году Нарышкина родила Александру сына Эммануила, а уже летом 1814 года они с Александром расстались: Мария Антоновна предпочла императору князя Г. И. Гагарина, [117] роман с которым начался у нее еще год назад. Александр тяжело пережил этот разрыв: «Я страдал невыразимо, но ее доводы были так благородны, так возвышали ее в глазах света и в моих собственных, что с моей стороны возражать было невозможно» [1;77].
116
Ожаровский Адам Петрович (1776–1855) – генерал-адъютант, член Государственного совета, сенатор.
117
Гагарин Григорий Иванович (1782–1837) – посланник в Риме и Мюнхене.
Но все это еще впереди.
Александра ждет множество испытаний: убийство отца, двадцатипятилетнее царствование, наполеоновские войны, слава освободителя Европы, смерть в 1824 году горячо любимой дочери Софьи Нарышкиной, страшное наводнение в Петербурге, болезнь супруги Елизаветы. Внезапная смерть в Таганроге.
Мережковский показывает Александра в самый драматичный момент его жизни, в ту «минуту роковую», которая, подобно молнии, пронзила все его дальнейшее существование своим безжалостным и страшным блеском.
Знал ли Александр о заговоре, понимал ли, что только смерть Павла – залог успеха? И знал, и понимал – отвечает Мережковский, заставляя героев называть все своими именами:
Александр. А если кровь?
Елизавета. Лучше кровь, лучше все, чем то, что теперь! Пусть наша кровь…
Александр. Не наша…
Молчание.
Историки и мемуаристы не столь категоричны. О чем говорили между собой Александр и Елизавета, не может знать никто. В разговорах с Паленом, с заговорщиками Александр был крайне осторожен. Возможно, он иск
М. А. Нарышкина
ренне верил в возможность сохранения жизни Павла, рисуя себе идиллическую картину его мирного существования на покое в Михайловском замке. Скорее всего, он успешно обманывал сам себя, сознавая, что никакой идиллии быть не может, и смерть отца неизбежна. Оттого и мучается так, и страдает, искушаемый дьявольски хитрым Паленом. Знаменателен разговор между ними в третьем действии, когда Пален приносит Александру на подпись манифест об отречении императора Павла и о восшествии на престол Александра.
Александр. Подписать?
Пален. Да.
Александр. Кровью?
Пален. Зачем кровью? Чернилами.
Александр. А я думал, – договор с дьяволом – кровью…
Все понимает. Но – подписывает.
Личность Александра на самом деле
118
Лагарп Фредерик Сезар де (1754–1838) – швейцарский политический деятель, приверженец идей Просвещения. В 1784–1795 годах – воспитатель великого князя Александра Павловича. В 1798–1800 годах – член Директории и Гельветической республики.
Бывшее у него некогда желание «добровольного изгнания» постепенно сменилось осознанным стремлением принести пользу отечеству.
«Вам давно уже известны мои мысли, клонившиеся к тому, чтобы покинуть свою родину, – пишет он Лагарпу. – В настоящее время я не предвижу ни малейшей возможности к приведению их в исполнение, а затем и несчастное положение моего отечества заставляет меня придать своим мыслям иное направление. Мне думалось, что если когда-нибудь придет и мой черед царствовать, то вместо добровольного изгнания себя я сделаю несравненно лучше, посвятив себя задаче даровать стране свободу и тем не допустить ее сделаться в будущем игрушкою в руках каких-либо безумцев» [55;163].
Как тут не вспомнить бессмертные строки Е. Баратынского:
Не властны мы в самих себе И, в молодые наши леты, Даем поспешные обеты, Смешные, может быть, всевидящей судьбе.Став «освободителем Европы», собственное Отечество Александр не освободил.
Елизавета Алексеевна
Великая княгиня Елизавета Алексеевна – Луиза Мария Августа, дочь маркграфа Баден-Дурлахского Карла Людвига, – родилась 13 января 1779 года. Ее мать Амалия, принцесса Гессен-Дармштадская, в молодости приезжала в Россию с сестрами, одна из которых – Вильгельмина – стала первой женой Павла. В сентябре 1793 года состоялось бракосочетание 14-летней Елизаветы Алексеевны и 16-летнего Александра.
Еще почти ребенок, оказавшись внезапно вырванной из скромного протестантского мирка, она несколько робела среди неимоверной пышности екатерининского двора. Елизавета получила хорошее воспитание и образование, она любила читать, прекрасно владела французским языком – даже лучше, чем родным немецким, ей и ее сестрам преподавали историю, географию, философию и литературу. Слишком юная, она видела в Александре скорее друга, чем возлюбленного.
Елизавету современники считали одной из прелестнейших женщин своего времени. Художница Виже-Лебрен [119] впервые увидела Елизавету Алексеевну, когда той было не более 17 лет: «…правильные и тонкие черты дополнялись идеальным овалом; приятный цвет кожи своей бледностью безупречно гармонировал с выражением ангельской кротости ее лица, которое обрамлялось потоком пепельных волос. На ней было легкое белое платье, небрежно перепоясанное по тонкой, как у нимфы, талии. Юная сия особа столь изящно выглядела на фоне комнаты с колоннами, задрапированной серебристо-розовой тканью, что я невольно воскликнула: «Вот истинная Психея!» [9;11–12].
119
Виже-Лебрен Мария Елизавета Луиза (1755–1842) – французская художница, портретистка. Родилась и умерла в Париже. Дочь художника Л. Виже, жена художника и критика Ж-Б-П. Лебрена. Училась у отца. В 20 лет стала знаменитой. В 1783 году училась в парижской Академии художеств у Г. Бриана и Ж. Верне. Во время Французской революции 1789 года эмигрировала. Жила и работала в Риме, Неаполе, Вене, Берлине. Виже-Лебрен с 1795 по 1800 год жила в Петербурге, куда приехала по приглашению русского посла при Венском дворе графа А. К. Разумовского (в 1800–1801 годах она работала в Москве). Считалась самым модным живописцем русского двора. Написала портреты Марии Федоровны, великих княгинь Елены Павловны и Александры Павловны, Александра I (все хранятся в Эрмитаже) и ряд других. В 1800 году получила звание «почетного вольного общника» в петербургской Академии художеств. В 1801 году вернулась в Париж, затем жила в Лондоне. В 1843 году Академия художеств учредила на средства, завещанные Виже-Лебрен, ежегодную золотую медаль «За экспрессию» с надписью: «В воспоминание признательной Лебрен».