Брод через Великую реку. Книга 2
Шрифт:
Сделав несколько шагов к Ли Чену, обнял его и разрыдался как ребёнок.
– Мих-хо чын лисыгуо25 – произнесли губы слуги – друга, он сам успокаивающе водил тихонько по спине молодого торговца. – Мих-хо нада… путь… Лоссия!
Только успокоившись, Михаил вдруг понял то, что сегодня монах уже предупреждал его, даже талисман приготовил.
– Ты откуда взял, что надо ехать домой? – удивлению его не было предела, ведь письмо он читал про себя. Руки его уперлись в бока, а брови сошлись к переносице. – Говори!
Ли Чен молча
– Так, значит, ты гадал утром… И что же получилось? Почему ты мне дал талисман?
– Лидзи ху дзо дасы Мих-хо26… Мих-хо джын дан бау27…
– Обожди, не тарахти… Давай медленно!
– Плипадочная лазбойница… убить Мих-хо… Мих-хо знать… необузданная падсая зенсина…
Невольно вспомнилась Мотька.
– Чтоб ты сдохла, лахудра28! – зло прошипел он и вспомнил про предупреждение.
– Так, обожди… Ты сказал, что надо ехать в Россию? Так? – произнёс Михаил внимательно глядя на Ли Чена. Тот кивнул ему головой в знак согласия. – Ты думаешь, мне кто-то должен помешать?
– Мих-хо дау – хо дау – ху – уей29! – кивая в знак согласия, произнёс монах. – Мих-хо наступать хвост тигла. Осень опасыно!
– Ты бы знал, как всё это мне осточертело! – взорвался Михаил – Да плевал я на того, кто хочет мне помешать! Ближайшим караваном еду домой… Ты понял? Домой, к сыну и Нине…
Ли Чен снова кивнул головой.
И молодой торговец выскочил из комнаты, чтобы узнать, когда будет ближайший караван на Родину…
Неожиданно понимаю, что снова вижу огонь, который словно слушая мои мысли, начал, потрескивая, разбрасывать искры в стороны.
– Ничего не понятно… Кто разбойница? К тому же он её знает… Может, Мотька? Едва ли… Её-то что может занести в разбойницы? Она же простая шалава…– странные вопросы один за другим мучили меня, пока до меня дошло, что обязательно всё узнаю дальше из дневника.
3.
«Маньчжурско – русская граница, апрель 1878 года.
Ли Чен решил ехать со мной. Так даже лучше. Нас сопровождают китайские солдаты. Ли Чен встревожен: он считает, что нападут скоро. Могу согласиться с ним: караван вот-вот войдёт в ущелье между высокими горами. Это идеальное место для нападения…
Дописываю уже в России на привале. На нас напали разбойники. Хорошо, что Ли Чен предупредил меня – успели спрятаться. Теперь я знаю о ком предупреждал Ли Чен. Это Мотька, гадюка! Она – атаманша этих разбойников. Мало того, из укрытия, где мы спрятались до их набега, я видел, как она билась в припадке. Если бы не Ли Чен, трое разбойников убили бы нас и забрали всё имущество. Когда же она встала, прискакали казаки, и кто-то выстрелил в неё. Так ей и надо! Что с ней стало не знаю.
Ночью на привале во время отдыха у меня появилась сильная боль в руке. Ли Чен встревожился и, открыв плечо, увидел, как на нём одна за другой появляются красные родинки в виде странного насекомого.
– Богомол
И рассказал мне, то, как его тибетский наставник узнал про предстоящее рождение Богомола, его желание погубить обманом много людей и создать себе Слуг. Он гадал и молился, и, чтобы как-то помешать ему, вызвал ошибку шаману. Тот теперь кроме слуги, должен сделать и хозяина Богомола. Потом вызвал Ли Чена и направил его в Кондо к юрте быть моим слугой, ждать и защищать меня. Будто это я хозяин Богомола… Это удивительно! Но верится с трудом… А я думаю, ничего особенного не случилось: подумаешь, напали разбойники! Слава Богу, сами живы остались».
– Белиберда какая-то! – чуть ли не выкрикнул я и ещё раз прочитал про какого-то Богомола. Сердце бешено заколотилось. – Это ещё что за хрень, мать – перемать? Богомол какой-то… Обман…
Однако сердце моё не успокоилось и после хорошего мата в адрес странного Богомола. Неожиданно в голове появилась мысль попробовать всё узнать через огонь этого странного места. Я даже закрыл глаза, но ничего не появлялось. Открыв глаза, вновь уставился на огонь, который вдруг начал активно разбрасывать искры, и даже не заметил, как они закрылись сами собой и я перенёсся в то странное время…
Михаил с Ли Ченом медленно продвигались к российской границе под охраной китайских солдат: казаки в этот раз сильно задержались с другим караваном. Почему-то Ли Чен настоял, чтобы навьюченные три лошади Михаила шли последними в караване. Решив, что сейчас лучше послушаться монаха, Михаил согласился с его опасениями, хотя сам их совсем не разделял. Мало того, Ли Чен сам взял под узцы первую из них, а остальных связал поводом между собой.
Михаил ехал на первой лошади, наименее нагруженной монахом. Положив дневник в сумку, а также качаясь в такт мерному шагу лошади, он всё больше и больше погружался в какой-то полусон.
Невольно его мысли вернулись в холодный ноябрь 1868 года.
– Мотька… Да, она действительно ядрёна! Так и брызжет из неё здоровье… Пышка… Манит, притягивает, чертовка! И не его одного, а отца ещё больше… Ведьма, да и только! – в полудрёме шепчет Михаил. – Эх, отец, отец… Он что, не видит? Она ж высосать его собралась и выплюнуть…
И видит, как Мотька набрасывается на него и начинает высасывать ртом, как чрез воронку, всё его здоровье. От отца уже осталась одна кожа да кости…
– Батя, что ж ты делаешь? Вишь, как она порозовела от твоей крови? – он видит всё это, но ничего не может сделать: руки и ноги чем-то крепко скованы. – Она ж высосала тебя… О, господи, помоги наказать эту ядовитую заразу!
От собственного стона и настойчивого толчка в плечо, Михаил очнулся от тяжелого сна. И тут же увидел Ли Чена, который упорно пытался вынуть его из седла. Вдруг он насторожился и встревожился.
– Фэй шынвэйсьянь джу30! – произнеся почти шёпотом, он приложил палец к губам, чтобы Михаил ненароком не заговорил. – Лазбойник… Опасность… Зизь… Козяин!
Михаил и так всё понял: гадание монаха начинает сбываться. По знаку Ли Чена, он тихонько слез с лошади, чтобы не мешать ему управляться обозом.