Бродячее сокровище
Шрифт:
— Прошу.
Отпер заднюю дверь, распахнул:
— Ну вот и пришли…
— Идите-ка первым, — сказал Ронни, определенно напрягшись.
Пожав плечами, хмыкнув, Мазур первым вошел на крохотную кухоньку, мимоходом прихватив из шкафчика бутылку виски, содовую и два стакана — австралийцы, знаете ли, отличаются гостеприимством — прошел в столь же крохотную гостиную. Плюхнулся в старое кресло, вытянув ноги, сказал безмятежно:
— Располагайтесь, старина. Плесните себе виски. У меня нет холодильника, так что не обессудьте, придется с содовой…
Заглянув
— Ну! Где пленки?
Развалившись в кресле, вольготно вытянув ноги и держа стакан на весу, Мазур улыбнулся ему открыто и доброжелательно:
— Бог ты мой, куда вы так спешите? Можно подумать, вы — похотливый шейх, а я — новая наложница… Давайте выпьем, побеседуем, как подобает серьезным людям. Я вам что, мальчик на побегушках?
Ронни нехотя опустился в соседнее кресло, отставил стакан. Его рука уверенным движением отбросила полу светлого пиджака. Наперед предугадывая такой ход, Мазур цедил виски, лениво глядя, как на свет божий появляется увесистый револьвер с коротким дулом, серьезного калибра. Он поморщился, не двигаясь с места:
— Ронни, вы так давно здесь, надо полагать, и тем не менее, таскаете подмышечную кобуру… Среди настоящих мужчин это не принято категорически…
— Бросьте мне вашу пушку, Джонни, — с напряженной улыбкой, твердым голосом распорядился Ронни, держа его на прицеле. — Тем более что это, строго говоря, моя пушка. Собственные денежки выложил.
— Ну, денежки, предположим, были казенные, а? — сказал Мазур, извлек «Таурус», держа его указательным пальцем за скобу, перебросил собеседнику. — Извольте, мы люди честные, чужого нам не надо.
— Встаньте-ка, повернитесь… Чтобы я мог убедиться, что второго у вас нет.
— Да ради бога, ради бога… — сказал Мазур. — Так? — он распахнул пиджак, медленно крутанулся на месте. — Штаны не заставляйте снимать, а? Я и перед бабами-то стриптиз не исполняю, а уж тем более перед мужиками…
— Ладно, садитесь, — Ронни сунул бразильскую пушку в карман, а свою так и не убрал, положил рядом на подоконник. — Я и так вижу, что второго нет…
«Видишь ты дуду на льду, — подумал Мазур. — Любитель хренов».
— Ну, где пленки?
— Ага, — сказал Мазур. — Я их вам отдам, а вы мне в лоб шарахнете из своего сорок пятого.
— Зачем? — пожал плечами Ронни. — Я играю честно.
— Ой ли?
— Честно. Ну зачем мне вас убивать?
— Ну… — задумчиво протянул Мазур. — Чтобы я не проболтался.
— А вы и так не будете болтать, — ухмыльнулся Ронни. — Не в ваших интересах. Поскольку пленки при вас, то и камни, надо полагать вам удалось добыть?
— Вот камешков попрошу не касаться, — сказал Мазур с надлежащей алчностью на лице.
— Да успокойтесь вы… Каждому свое. Джонни, вы для бывалого авантюриста человек ужасно дерганый…
— Не люблю неизвестности.
— Да какая вам разница? Отдадите мне пленку, и расстанемся навсегда. Наслаждайтесь жизнью, как вам угодно… только язычок все же держите за зубами. С меня достаточно пленок.
— Душа умиляется при виде такого полного и законченного бескорыстия, — сказал Мазур. — За идею служите, а? Ради великой американской демократии стараетесь…
Ронни прищурился:
— А разве я говорил, что представляю Америку?
— Да полноте, — сказал Мазур. — Я немало помотался по свету… у вас классический выговор уроженца западного побережья: я бы сказал, Фриско… Я не раз бывал во Фриско.
— Допустим. И что?
— Да ничего, — сказал Мазур. — Мне просто приятно видеть, что в наш циничный, насквозь меркантильный век еще остались люди, служащие высокой идее. Сам-то я — алчный авантюрист… А вам разве не приятно, что на вас смотрят с уважением и восхищением, как на идейного?
— Джонни, — произнес собеседник негромко, насторожено. — Оставьте это словоблудие. Давайте пленки и разбежимся.
— Интересные дела, — сказал Мазур. — Вот так вот взять и отдать?
— А какого черта вы еще хотите?
— Черт мне ни к чему, — сказал Мазур. — От черта в хозяйстве наверняка одни неприятности, да и моя набожная бабушка не одобрила бы, притащи я домой черта…
— Да бросьте вы! Что вы хотите?
— Денег, Ронни, денег, — сказал Мазур с обаятельнейшей улыбкой. — Бабок, хрустов, зелененьких…
— Ну вы и прохвост! — сказал Ронни с некоторым даже восхищением. — А камешки? Ваша доля? Неужели мало?
— Вы знаете, обнаружилась страшная вещь, — сказал Мазур. — Когда я столь резко разбогател, алчность не только не пропала, а, наоборот, окрепла. Захотелось еще и еще. Ничего удивительного, а? Вспомните ваших миллионеров, всех этих Морганов и Рокфеллеров. Никто не останавливается, накопив изрядную сумму — продолжает делать деньги, пока жив… Такова уж человеческая натура, не всем же быть бескорыстными идеалистами вроде вас…
— Ну вы и поросенок, Джонни…
— Какой есть. Америка — страна богатая. Сто тысяч баков — не слишком обременительная для секретного бюджета сумма, а?
— А сто тысяч хороших пинков в жопу? — нахмурясь, спросил Ронни.
— Бросьте, — сказал Мазур. — Это бизнес. Все на свете — бизнес.
— Я вам обещал хоть доллар?
— Нет, — честно признался Мазур. — Ну и что? Если уж у человека есть неплохой товар, грех не потребовать…
Ронни процедил с угрюмым видом:
— У человека должен быть еще и здравый смысл. Вы и так неплохо нажились на этой морской прогулке, Джонни. Уясните быстренько и навсегда: я не намерен с вами торговаться. Вы и так получаете серьезное, весомое, великолепное вознаграждение: мы оставим вас в покое. Право же, это немало. С лихвой достаточно для бродяги и авантюриста, лишившегося всех документов, да к тому же объявленного здешней полицией в розыск за убийство…