Бронзовый бог

Ломер Кит

– Глаззичезгий злучай гиберзадылочных фигвамболибов, - сообщил один из стражников.

– Звариде эдого болдуна в мазле, - нахмурившись, сказал Папа.
– Он злишгом много знаед.

– У вас усталый вид, Ретиф, - заметил Петлякат.
– Надеюсь, вы хорошо спали? Вас удобно устроили?

Ретиф смотрел на левое ухо посла отсутствующим взглядом.

– Ретиф! Господин посол задал вам вопрос!
– резко сказал Магнан.

– Наверное, он богрузился в медидацию, - торопливо произнес Ай-Душка-Шизик.
– Начнем церемонию...

– А вдруг он болен?
–

не унимался Магнан.
– Может, ему лучше присесть...

– Ах!
– воскликнул Папа, вытягивая вперед руку.
– Нам еще бредздоид одбраздновадь начало церемонии!

– Да, конечно.
– Петлякат уселся на маленькую скамеечку рядом с троном.
– Отсюда открывается великолепный вид, Ваша Надменность...

Почувствовав, что стражник подтолкнул его в спину, Ретиф повернулся и увидел прямо перед собой улыбающегося во весь рот хугского идола.

Гигантская рука с растопыренными пальцами, огромное бронзовое лицо со стилизованными хугскими чертами находились всего в пятидесяти футах от площадки, расположенной на вершине холма, где стоял Ретиф. Казалось, идол обладал злой волей - впечатление это создавал огонь, мерцавший в глубоких глазных впадинах. Тонкие струйки дыма текли из круглых ноздрей - каждая диаметром в дюйм - по покрытым копотью щекам и растворялись в прозрачном воздухе. Рот от уха до уха, казалось, раскалывал лицо пополам; зубы, похожие на лопаты, далеко отстояли один от другого, а в промежутках была видна полированная металлическая глотка, тускло освещенная горящим внизу огнем.

Два монаха подошли к Ретифу, принялись украшать его саронг ритуальными лентами. Третий монах стоял сзади и что-то гнусавил на хугском языке. Вдалеке барабаны медленно били дробь. Толпа, заполнившая склоны холма и равнину внизу, шумела.

Ретиф стоял неподвижно, глядя на глубокий желоб в два фута шириной, выдолбленный в камне у его ног и обрывающийся ярдов через десять, почти у самого рта Бронзового Бога. Служка усердно лил в желоб масло, размазывая его по стенкам руками.

– Скажите, а в чем заключается ритуал?
– спросил Петлякат, вспомнив о своих дипломатических обязанностях.

– Бодождешь - увидишь, - коротко ответил Ай-Душка-Шизик.

– Господин посол?
– Магнан откашлялся.
– Взгляните, он в наручниках.

– Значит, таков обычай, - резко сказал Петлякат.

– И эта канава, - продолжал Магнан.
– Она начинается рядом с Ретифом, а обрывается прямо у пасти этого жуткого руконога...

– Мистер Магнан, вы - прекрасный экскурсовод, но я тоже не слепой. Между прочим, - Петлякат понизил голос, - вы случайно не захватили с собой фляжку?

– Что? Нет, господин посол. Могу предложить вам антигриппозный аэрозоль, если хотите. И все-таки эта канава...

– Жарко, не правда ли, Ваша Надменность?
– Петлякат повернулся к Папе.
– Нечем дышать...

– Дебе не нравидзя наша богода?
– угрожающе спросил Папа.

– Нет, нет, очень нравится. Я с детства обожаю жару.

– Ваша Надменность, - обратился к первосвященнику Магнан, - вы не могли бы сказать, что будет с Ретифом?

– Его ждед большая чездь.

–

Все мы гордимся, что одному из нас выпало счастье познать хугскую философию, приняв непосредственное участие в отправлении религиозного обряда, - назидательным тоном заявил Петлякат и свистящим шепотом добавил: - Сядьте на место, Магнан, и прекратите болтать!

Папа вновь заговорил по-хугски; монахи схватили Ретифа, сняли с него наручники, ловко уложили в желоб лицом вниз. Барабанная дробь усилилась. Ретифа подтолкнули, он почувствовал, что начал скользить вниз.

– Господин посол!
– взвизгнул Магнан.
– Мне кажется, они хотят скормить его этому чудовищу!

– Какая чушь!
– презрительно сказал Петлякат.
– Наверняка все, что происходит, символично. И должен вам заметить, мистер Магнан, ваше поведение недостойно опытного дипломата.

– Стойте!
– голос Магнана сорвался. Ретиф, скользивший все быстрее и быстрее, услышал топот ног, тяжелый всплеск. Костлявые пальцы обхватили его за голени; повернув голову, он увидел белое, перекошенное от страха лицо Магнана. Желоб закончился, и два человека, описав в воздухе короткую изящную дугу, упали в челюсти Бронзового Бога.

– Не вытягивай рук и сомкни ноги, - сказал Франтспурт. Ретиф пролетел между огромными зубами, задохнулся на секунду горячим воздухом, затем неожиданно со всего размаху ударился о сетку из тоненьких упругих нитей, которая сначала подалась, а затем отшвырнула его назад. Он упал на сетку еще раз, схватился за веревочную лестницу, висевшую справа от него, и только сейчас почувствовал тяжесть тела Магнана, вцепившегося ему в ноги мертвой хваткой.

– В яблочко!
– взвизгнул чей-то тоненький голос над его ухом.
– А теперь сматываемся отсюда, пока хуги не разобрались, что к чему!

Ретиф поставил ногу на ступеньку веревочной лестницы, наклонился, поднял Магнана за шиворот, поставил рядом с собой. Жара была удушающей, хоть они и находились в самом начале глотки Бронзового Бога.

– Что... что... что... про... про... про...
– заикаясь, пробормотал Магнан, пытаясь ухватиться за веревку.

– Скорее, Ретиф!
– нетерпеливо сказал Франтспурт.
– Из ноздрей ведет потайной ход!

Ретиф помог Магнану вскарабкаться по лестнице. Они вошли в тоннель, проложенный в металле, и, следуя за спизмом, начали спускаться по шероховатым ступенькам. Снизу до них доносились недоуменные голоса хугских стражников.

– Полный порядок, - сказал Франтспурт.
– Передохните немного, а потом я познакомлю вас с ребятами.

Они зашли в пещеру с самодельным каменным полом, освещенную лампами, в которых тускло горели ароматичные масла. Сотни глаз, расположенных на концах тонких трубочек, уставились на пришельцев. Красным спизмам из клана Франтспурта не сиделось на месте - они перемещались подобно крабам на средиземноморском побережье. В углах пещеры стояли бледно-голубые спизмы на длинных ногах; в нишах и на полках сидели крохотные зеленые спизмы, а рядом с ними - оранжевые с белыми пятнами. Темно-вишневые спизмы свисали с потолка, как сталактиты, махая в воздухе тремя ногами.