Бронзовый бог

Ломер Кит

– О, как я рад вас видеть, - послышался голос Магнана.
– Одну минутку, Ваша Надменность, сейчас я подползу к вам поближе...

Папа взревел и поднялся на ноги вместе со столом; тарелки, бокалы, остатки пищи посыпались на Магнана, едва успевшего закрыть голову руками. Папа вновь взревел, отшвырнул стол, отпихнул Петляката, который, пританцовывая на месте, пытался отереть бумажной салфеткой грязь с папских орденов.

– Бредадельздво!
– завопил первосвященник.
– Вероломные убийцы! Агенды бреизбодней! Нарушидели

загонов! Ередиги!

– Ну-ну, Ваша Надменность! Не надо так волноваться...

– Волновадьзя! Ды вздумал зо мной шудги шудидь?
– Папа поднял меч, замахал им над головой. Стражники мгновенно окружили дипломатов со всех сторон.
– Наздоящим я одлучаю взех ваз од цергви!
– взвыл Папа.
– Лишаю ваз воды, пищи и звоего богровидельздва! Громе дого, вы будеде бублично газнены! Здража, арездовадь их!

Дула пистолетов угрожающе нацелились на дипломатов, окруживших посла. Магнан всхлипнул. Двойной подбородок Петляката заколыхался.

– Не убуздиде вод эдого!
– Ай-Душка-Шизик ткнул в сторону Ретифа пальцем.
– Я збодгнулзя о его ногу!
– Стражник приставил пистолет к спине Ретифа.

– Ах, Ваша Надменность, вы забыли, что Ретиф получил отпущение грехов на неделю вперед, - жизнерадостно заявил Петлякат.
– Ретиф, голубчик, сбегайте быстренько в мой кабинет и пошлите шифровку: два-ноль-три... или три-ноль-два?.. или... одним словом - пэ, о, эм, о, ща, мягкий знак...

– Он дагой же негодяй, гаг взе вы и будед нагазан вмезде з вами! выкрикнул Папа, глядя, как стражники выводят с террасы оставшихся там сотрудников дипломатической-миссии.
– Вы взех арездовали?

– Да, Ваша Надменноздь, - ответил капитан стражи.
– Громе злуг.

– Звариде их в мазле за зоучаздие в брездублении! Чдо же казаедся оздальных...

– Ваша Надменность, - сказал Петлякат.
– Я, конечно, не прочь умереть, если это доставит удовольствие Вашей Надменности, но тогда мы не сможем ни сделать вам подарков, ни предоставить субсидий... верно?

– Черд бобери!
– Ай-Душка-Шизик опустил меч, чуть не перерубив ногу Магнану.
– Зовзем забыл о бодаргах!
– Лицо его приняло задумчивое выражение.
– Бозлушай, чдо згажешь, езли я дам дебе возможноздь выбизадь в гамере чег на мое имя, брежде чем дебя газняд?

– Боюсь, это невозможно. Мне потребуется Посольская печать, чековый автомат, шифровальные книги, скрепки, пресс-папье...

– Ладно... бридедзя зделадь изглючение... я оздавлю дебе жизнь, бога не обладяд чег.

– Простите, Ваша Надменность, но я не могу допустить, чтобы из-за меня вы нарушили древние традиции. Раз уж мы все отлучены от церкви, начнем потихонечку голодать...

– Брегради болдадь! Не змей меня доробидь! Гдо гого одлучаед, ды меня или я дебя?

– О, конечно вы, Ваша...

– Бравильно! А я беру звое одлучение обрадно!
– Папа свирепо посмотрел по сторонам.
–

Деберь боговорим о бодарге. Можешь доздавидь два миллиона брямо зейчаз; зовершенно злучайно я бриехал зюда на бронированном авдомобиле.

– ДВА миллиона?! Но речь шла только об одном.

– Зегодня надо бладидь вдвойне.

– Вы говорили, вдвойне платят по средам. А сегодня вторник.

– Во Бабзгому бовелению зегодня - Среда.

– Но вы не можете... то есть, как же это возможно...

– Реформа галендаря. Давно зобирался ее бровезти.

– Ну, тогда...

– Брегразно! Наздоящим даю дебе одзрочгу. Оздальных эдо не казаедзя. Уведиде брездубнигов.

– Ах, Ваша Надменность, - произнес Петлякат куда с большей уверенностью, чем раньше, - я, конечно, благодарен вам за помилование, но, боюсь, мне не справиться с составлением необходимых документов без помощи моих сотрудников...

Ай-Душка-Шизик уставился на посла, сверкая влажными красными глазами.

– Хорошо! Забирай их! Я даю одзрочгу взем, громе вод эдого!
– Папа ткнул пальцем в Ретифа.
– З ним я зам разберузь.
– Стражники придвинулись к Ретифу, направили на него дула пистолетов.

– Может быть, Его Надменность проявит снисходительность, - сказал Магнан, стряхивая с руки остатки паштета из печенки, - и на первый раз простит нашего коллегу, если он пообещает, что никогда больше этого не сделает.

– Чего не зделаед?
– подозрительно спросил Папа.

– Не подставит вам ножку. Вы ведь помните, как упали?

– Он бодздавил мне ножгу?
– Ай-Душка-Шизик поперхнулся, лицо его посинело.
– Збециально?

– О... э-э... наверное, произошла какая-то ошибка...
– промямлил Петлякат.

– У вас, Ваша Надменность, необычайно развито чувство юмора, и я уверен, вы сами над собой посмеетесь, когда поймете, как смешно выглядели, - заявил Магнан.

– Ретиф! Неужели вы... я хочу сказать, вы, конечно, не...
– заикаясь, пробормотал Петлякат.

– Как бы не так!
– возмущенно воскликнул Магнан.
– Я лежал под столом и прекрасно все видел!

– Обызгадь его!
– взревел Папа. Стражники кинулись к Ретифу, вывернули карманы его саронга, подобрали упавший на землю вчетверо сложенный листок.

– Аг-га!
– вскричал Папа, развернул записку, пробежал ее глазами. Гонзбирация!
– завопил он.
– У меня бод нозом! Заговадь его в гандалы!

– Протестую!
– Петлякат вытянулся во весь рост.
– Нельзя заковывать дипломатов в кандалы каждый раз, когда они допускают в своей работе некоторые оплошности. Разрешите, я сам с ним разберусь, Ваша Надменность. Обещаю, что виновный получит строгий выговор с занесением в личное дело...

– Боги должны болучидь до, чдо им бричидаедзя бо браву!
– громовым голосом сказал Папа.
– Завдра - велигий браздниг Зреды...