Брызги шампанского. Дурные приметы. Победителей не судят
Шрифт:
— Труп еще теплый, — сказал Касьянин. — Поторопитесь. А узнавать будете потом, когда убийц задержите.
— Их несколько?
— Двое.
— Вы их видели? — До свидания, — сказал Касьянин и положил трубку. Он прошел на кухню, снова потянулся к бутылке, но Марина решительно отняла ее и поставила подальше, на подоконник. — Я слушаю, — сказала она.
— Ухалов убит. Яшка тоже убит. Они лежат на пустыре.
— Так, — сказала Марина и, взяв из шкафчика пачку сигарет, закурила. — Так, — повторила она, присев к столу и подперев
— Ничего не хочу сказать. И слышать тоже ничего не хочу.
— Понятно, водки хочешь.
— Да. Водки.
— Тебе нельзя. Сейчас приедет милиция, и если будешь пьян — это наведет их на разные мысли.
— Какие еще мысли? — вскинулся Касьянин.
— О том, что вы напились, поссорились и один пьяница убил другого пьяницу.
— Ухалов убит выстрелом из револьвера. А у меня нет револьвера.
— Куда же ты его дел?
— У меня никогда не было револьвера. Запомни это, заруби это себе на самых интимных местах — у меня никогда не было ничего огнестрельного.
— Хорошо. Усекла. Но ты мог его убить иначе…
— Получается, что я и свою собаку убил?
— Вот тут ты уже начал соображать… Смерть Яшки говорит в твою пользу.
Хотя…
— Что хотя?! — заорал Касьянин, не выдержав спокойного и до ужаса назидательного тона жены.
— Хотя может быть и иное толкование. — Марина выпустила изо рта дым, помолчала, стряхнула пепел и лишь после этого, прищурившись, посмотрела на мужа. — Ухалов убил твою собаку, а ты, не выдержав потери, убил его. Подобные происшествия не так уж и редки, ты сам писал о чем–то похожем.
— У Яшки перебит хребет.
— Бедный Яшка, — сказала Марина, и, кажется, за весь вечер это были единственные ее слова, в которых можно было уловить хоть какое–то чувство. — Значит, он не сразу подох.
— Он до сих пор подыхает. — Почему же ты не принес его домой?
— Нельзя нарушать картину убийства. Может на Яшке остались какие–нибудь следы, улики…
— Какой же ты, однако, рассудочный! — сказала Марина без гнева, без презрения, просто в ее голосе было изумление. Но обидеться Касьянин не успел, потому что тут же прозвучали слова Марины, которые заставили его похолодеть:
— Ну, хорошо, убили. Ухалова… А кого хотели убить?
— Не понял?
— Не лукавь, Илья… Ты все понял.
— Нет, не понял!
— Успокойся, Илья… Сейчас сюда придет милиция, ты будешь давать показания, каждое твое слово может быть истолковано против тебя… Как это постоянно говорится в импортных фильмах… Поэтому ты должен быть спокоен и уверен в себе.
— Я не убивал Ухалова.
— Этого никто не утверждает. Я спросила о другом…
— О чем же, господи! — простонал Касьянин.
— Я спросила о том, кого хотели убить. — Ты очень глупая баба.
— Я знаю. Но знаю и то, что некоторое время назад у тебя был револьвер. Он лежал вон в том ящике. Я же тебе как–то и давала его, когда ты отправлялся в опасную прогулку.
—
— Немного поигралась. Касьянин вдруг напрягся, вдруг что–то в нем забрезжило — не то понимание, не то опасение чего–то… Он взглянул на Марину, попытался собраться, понять, что коснулось его легким, почти неуловимым дыханием, какая истина, догадка.
— Вынимала патроны?
— Не бойся, я не взяла себе ни одного, — усмехнулась Марина. — Все снова вставила в гнезда.
Касьянин не нашел в себе силы произнести ни звука, лишь кивнул. Он все понял — Марина вынимала патроны, поигралась и снова вставила. Ухалов невиновен, он ничего не перепутал, он был надежным и аккуратным. Все устроила Марина, сволочная баба.
— О боже, — простонал Касьянин.
— Я еще не все сказала, — напомнила о себе Марина, пуская дым в потолок.
— Неужели еще что–то осталось?
— Через некоторое время револьвер исчез. Я подумала вначале, что ты переложил его в другое место. Обыскала всю квартиру…
— Представляю. Зачем?
— Когда на пустыре был убит тот бандитский авторитет, а тебя в это время не было дома… Я кинулась искать револьвер. Его нигде не было. Знаешь, какая мысль пришла мне в голову?
— Знаю… Ты очень умная баба.
— Надеюсь, ты хорошо его спрятал?
— Да.
— Я могу не бояться обыска?
— Можешь.
— И на том спасибо. — Марина резко, по–мужски загасила сигарету в блюдце и вышла на балкон. Кась–янин подумал, что ей захотелось подышать свежим воздухом, но ошибся. Марина, как оказалось, была куда четче и спокойнее. Вернувшись через минуту, она снова села перед Касьяниным на табуретку. — Приехали, — сказала она, прикуривая следующую сигарету.
— Кто?
— Милиция… На пустыре уже три машины и куча народу.
— Что же они там делают?
— Слушай! — рассмеялась Марина. — Кто автор криминальной хроники? Ты или я? Что делают смотрят, фотографируют, ищут следы, щупают твоего Ухалова…
— А чего его щупать?
— Чтобы узнать, как давно наступила смерть.
— Вообще–то да, ты права… Тут тебе не откажешь…
В этот момент раздался звонок в дверь.
— Иди открывай, — сказала Марина. — Это к тебе. Пойду выключу телевизор.
Неудобно все–таки милиции голых баб показывать. Может быть, у них другие вкусы… Или, как сейчас говорят, другая сексуальная ориентация.
— Наверняка.
Ночь оказалась кошмарной. Гораздо хуже, чем мог себе представить Касьянин.
Когда он открыл дверь, на пороге действительно стояли два милиционера.
Убедившись, что попали по адресу, оба тут же принялись подробно расспрашивать Касьянина обо всем, что с ним произошло в этот вечер, об Ухалове, их взаимоотношениях, потом предложили ему пойти вместе с ними. И он снова, уже на пустыре, с содроганием рассказывал, как нашел Ухалова, как подошел к нему, как обнаружил Яшку, который к этому времени уже околел.